Рысюхин, надо выпить!

— Если называть вещи своими именами, вы помогли снять опалу с моей академии и с меня лично. К счастью, всего рода она не касалась, хоть и бросала на него тень. И к сожалению, — тут он хохотнул, — поскольку теперь я лишь ограниченно могу воспользоваться ресурсами рода для того, чтобы вознаградить вас. И не спорьте — ваша скромность мне уже известна, однако сейчас она не уместна. Если бы я имел право и возможность награждать от имени рода — проблем бы не было, однако у меня лично свободных титулов, равно как и дающих право на их получение владений, в наличии нет. Однако я подумаю и в течение месяца максимум, а скорее даже к концу сессии, подберу несколько достойных вариантов на выбор.

— С благодарностью приму любое ваше решение, Николай Петрович. Не смею даже сомневаться в том, что оно будет полностью справедливо.

— Да, и ещё. Это ни в коем случае не может рассматриваться как часть награды, и даже как выражение благодарности — скорее, просто соблюдение элементарных приличий. С этого момента обучение в моей академии для вас полностью бесплатно, включая дополнительные занятия, факультативы, а также, разумеется, все связанные расходы. Брать деньги с того, кто спас твою репутацию — это даже не моветон, а самый настоящий гаф[1]. Ваша комната также закрепляется за вами на постоянной основе. Там должны были сделать некоторые перестановки, надеюсь, вам понравится.

Благодарить в данном случае, раз уж сам граф обозначил своё действие как «соблюдение элементарных приличий» было бы не только неуместно, но даже и оскорбительно. Однако оставить без ответа, просто приняв как должное — тоже недопустимо, по крайней мере с моей стороны. Будь я титулованным лицом — хватило бы лёгкого кивка, однако оговорка про перестановки давала возможность избежать щекотливой двусмысленности.

— Всецело полагаюсь на ваш вкус и глубоко благодарен за внимание.

— Ну, вкус там будет проявлять ваша комендант, госпожа Пробыкова. Если что не так — можете жаловаться.

— Что вы, Николай Петрович! Я знаю Надежду Петровну как на редкость отзывчивого человека с отличным чувством меры и сомневаюсь, что она может дать основания для жалоб на неё.

— Да⁈ ­– Удивление ректора было искренним. — Первый аз слышу такой отзыв о ней со стороны студента. Остальные жалуются на неё не переставая.

— Надежда Петровна славится строгостью в отношении дисциплины. Однако если не нарушать Устав академии, или хотя бы не делать этого явно и нагло, то и конфликтовать с ней не придётся.

Ректор ухмыльнулся.

— Пассаж насчёт «главное не наглеть и не попадаться» со стороны студента в разговоре с ректором уже можно было бы считать одновременно и явкой с повинной, и наглостью. Однако в данном случае спишу просто на искренность!

«Да уж, „внучок“, ляпнул ты знатно! Следи за языком — он хоть и улыбается, и приказал „без чинов“, однако разницы между вами, и сословной, и должностной, это никак не отменяет!»

Я в ответ только молча и покаянно склонил голову.

— Ладно, не буду вас больше задерживать. Вижу, вам тут не по себе, плюс устали с дороги. Плюс нужно готовиться к консультации и завтрашнему экзамену. Или, может, на радостях сразу засчитаем эту сессию как сданную?

— Что вы, господин ректор! Я поступил не ради диплома, а ради знаний. И проверка уровня их усвоений прежде всего в моих собственных интересах!

Эту фразу я выдавил из себя под диктовку деда. Идея закрыть всю сессию «автоматом» грела душу, но он смог убедить меня в пагубности такого решения.

— Даже так? Что ж, вы ещё раз приятно удивили меня, на этот раз — отношением к учёбе. Что ж, до скорой встречи, господин Рысюхин!

— До свидания, Ваша Светлость.

Кто-то другой мог бы сдуру и обидеться, что его выставляют с праздника, который вроде как в есть него организован. Но это надо быть полным идиотом. Не имеющему титула студенту гулять в компании не просто преподавателей, а титулованных руководителей ВУЗа⁈ Это вообще ни в какие ворота не лезущие наглость и попрание устоев.

Так что я с искренней благодарностью раскланялся и сбежал к себе в общежитие. Интересно, что там Петровна устроила, с подачи ректора?

Петровна встретила меня радушно, но при этом в её поведении проскальзывало что-то трудноуловимое, вроде как мимолётное недовольство или какая-то натянутость. Сам бы я, может, и не заметил, или заметил не сразу, а вот дед тут же обратил моё внимание:

«Не иначе как бабуля уже нажаловалась на „неблагодарную молодёжь“, которая „не уважает старших“ и Петровна на распутье — кому верить, ей или себе».

Дед же подсказал и выход из ситуации.

— Надежда Петровна, вижу, у вас появились какие-то сомнения в отношении меня. И, полагаю, знаю их источник. Давайте я вечером после консультации загляну к вам, расскажу всё, как оно с моей точки зрения выглядит, заодно и совета у вас спрошу, как у опытного и здравомыслящего человека — как дальше быть?

Видно было, что моя мысль о ней, как о советчике, женщине польстила, так что она охотно дала согласие на посиделки после семи вечера, а заодно и напряжённость ушла, будто не было.