Рыцарь

Воцарилось молчание.

— Я соберу для вас эту сумму, — сказал Иосиф через некоторое время. — Полностью.

Глава восьмая

Ги встречал меня во дворе замка дона Диего.

— Ну что, — это было первым вопросом, который он задал, — вытряс у проклятого иуды наше золото?

— Знаешь, Ги, — сказал я, слезая с лошади, — у далекого народа, живущего на востоке, есть поговорка: горбатого могила исправит.

— То есть он денег тебе не дал? Так я и думал! Вот чертово племя! Хоть бы толика благодарности…

— Ги, успокойся. Я не о нем говорил.

Когда я проходил мимо своего приятеля, я не мог не насладиться появившимся на его лице искренним недоумением.

— Чего-то я тебя не понимаю…

— И не надо. Забудь.

— Так дал он тебе денег или нет?! — взревел Ги, терпение которого было весьма ограниченно.

— Дал. Пока не все. Понимаешь, он не может сразу собрать такую сумму. Я привез пятую часть. За остальным отправлюсь еще раз, через неделю.

— В следующий раз возьми с собой несколько человек, — буркнул мой друг. — Хотя бы из людей Диего. Одна стрела на обратном пути — и у нас нет ни тебя, ни золота.

— Я не хочу просить Диего об очередном одолжении. Он и так оказал нам большую любезность, позволив сделать его замок опорной точкой для войны с Альфаро.

— Эй, эй, придержи коня! Это мы оказываем Диего большую услугу, вытаскивая из выгребной ямы его родственницу.

Я покачал головой:

— Он придерживается на этот счет другого мнения. Благополучие семьи в целом для него куда важнее, чем одна и к тому же не самая близкая родственница.

Презрительное выражение на лице Ги ясней ясного говорило, что он думает о подобной арифметике. Я решил сменить тему:

— Как обстоят дела с наемниками? Нашел кого-нибудь?

— Найти — нашел. И даже больше, чем надо.

— То есть?

— Слишком много мелких наемных отрядов. Почти все они — полубандитские шайки, оказавшиеся сейчас, в мирное время, не у дел. Некоторые только и ждут начала войны с маврами. Не потому, что сами хотят участвовать в ней. Когда начнется война, король и его вассалы будут слишком заняты, чтобы ловить их и наказывать за грабежи и насилия.

Я нахмурился:

— А что-нибудь поприличнее?

— Есть и поприличнее, — кивнул де Эльбен, — я нашел их, поговорив кое с кем из Ордена. Крупный отряд. Командует ими Хайме по прозвищу Толстяк. Говорят, он весьма низкого происхождения, чуть ли не крестьянин. Но здесь к этому относятся иначе, чем у нас во Франции. Имеешь оружие и коня — значит, можешь вызвать на поединок любого, кто откажется считать тебя доном. Варварские обычаи… Хотя в чем-то они не лишены смысла.

— Да, я заметил, что многие люди, которые у нас только сеют и пашут, здесь, в Испании, могут, кроме того, еще и вполне сносно обращаться с оружием. И что этот Хайме из себя представляет? Ты говорил с ним?

— Говорил. Но настоящего разговора еще не было. — Ги ухмыльнулся. — Да и не могло быть — без человека, который все это затеял и который возглавит нас в этой кампании. То есть без тебя.

— Вот он я. Где твой Хайме?

— Пьет пиво в Тортосе. А с ним еще двое предводителей меньших отрядов, которых я также пригласил. Отряда Хайме все равно маловато. Когда отправляемся?

— Да хоть сейчас. Поем чего-нибудь горячего — и вперед.

— Еще не отбил в седле задницу?

— А ты? — ответил я подначкой на подначку.

— Я-то привычен. Я после Палестины четыре года в Лангедоке не сидел, в куртуазном общении не упражнялся и стихи марсельским баронессам не писал. Я, после того как твой Филипп обратно во Францию отчалил, в Палестине еще две зимы провел.

— Ну, знаешь, я в Лангедоке тоже не сидел. Я по нему ездил.

— От одного замка, где вкусно кормят, к другому.

— Точно. Счастливые были деньки.

Сказав это, я неожиданно понял: а ведь так оно и было.

Настоящий Андрэ де Монгель, таившийся где-то на дне моего собственного разума, молчаливо согласился со мной: да, деньки действительно были счастливыми.

Тортоса расположена на берегу реки Эрбо, километрах в двадцати от места, где Эрбо впадает в Средиземное море. Нечего и говорить, что этот город является значительным торговым центром. А это значит, что воняет он вдвое больше, чем обычный город этого времени.

Перед трактиром, где должна была состояться встреча с Толстяком, мы поручили лошадей подбежавшим конюхам, после чего степенно вошли в общий зал. На Ги был его обычный прикид: белая туника и белый плащ с красным крестом. Под туникой — кираса толедской работы. На мне были доспехи Бенедикта де Бале. Из оруженосцев тамплиера нас сопровождал только Анри. Рено остался в замке — по моей просьбе. Мне хотелось, чтобы кто-нибудь занялся сбором последних слухов о том, чем сейчас заняты Альфаро, король Педро и мавры, с землями которых граничило графство Кориньи. А также чтобы кто-нибудь присмотрел за Алонсо. В мое отсутствие тот мог выкинуть какую-нибудь глупость. Например, отправиться в свое комендантство.

За широким столом сидело несколько человек. Один из них, лысеющий увалень лет пятидесяти, неторопливо поднялся. Остальные последовали его примеру.

Я протянул руку увальню. И не ошибся.