Рыцарь

Мои ладони держались за его руки. Я провела пальцами по его пальцам там, где он одной ладонью накрывал мой живот, а его другая рука стискивала матрас недалеко от моего лица.

Он поцеловал меня в шею, прижимаясь всем телом. Он использовал свой язык, затем зубы, и боль усилилась, сделалась невыносимой.

Я попыталась вспомнить, почему мы не хотели делать это ранее.

Ни одна из тех причин теперь ничего для меня не значила.

Его руки перевернули меня, дёргая и притягивая — я не могла шевелиться достаточно быстро, чтобы подстроиться под него. Я даже не думала о том, чтобы попытаться остановить его или замедлить. Его рот нашёл мои губы, и я вцепилась в его волосы. Казалось, что мы целовались очень долго, и я уже не могла дышать, не могла заботиться ни о чём другом. Когда я обхватила его ногами, он застонал, обнимая рукой мою талию, и скользнул своим телом в то пространство, что я ему дала.

Мы вновь принялись целоваться, в этот раз ещё дольше.

Достаточно долго, чтобы я забыла, где нахожусь.

Я забыла обо всём, что мы говорили, решали, обсуждали. Я чувствовала лишь интенсивную тягу в нас обоих, а также чувство собственничества в отношении него, от которого в голове всё помутилось.

Я не помнила, чтобы раньше ощущала так много от него.

Та уязвимость, которую я ощущала вокруг него, как будто разорвала его свет, окружая меня его присутствием. Я едва могла принять всё это, не могла открыться достаточно быстро, чтобы прочувствовать всё, что он предлагал. Его свет окутывал мой, едва не душа, и всё же я притягивала его, требовала большего. Я боролась с желанием сделать ему больно, может, пометить его.

Я боролась с желанием потребовать от него верности, а то и откровенного владения.

Я накрыла его рукой, как только он достаточно приподнял своё тело, чтобы я до него дотянулась.

Он прикрыл глаза, когда это собственничество во мне усилилось. Его свет выскользнул из-под контроля, и я проникла в открывшееся пространство, глубже вплетая свой свет.

Затем он запустил руку между моих ног, и как только его пальцы оказались внутри, он стал посылать мне образы настолько порнографичные, что я вцепилась в его руки и прижалась головой к его плечу, а он застонал от моей реакции. Я бездумно схватила структуры его aleimi, нацелившись на те же точки, что и раньше.

Ему снесло крышу.

То есть, реально снесло крышу.

Убрав пальцы, он с силой оттолкнул меня и рукой, и светом.

— Нет, — его голос прозвучал холодно и с такой злобой, что я отпрянула, уставившись на него. — Нет, чёрт подери, — он схватил моё запястье и стиснул его до боли. — Нет.

— Ревик… — начала я.

— Послушай меня, жена, — его лицо ожесточилось, и он пристально смотрел на меня, стискивая зубы. — Если ты сейчас будешь играть со мной, блядь, я ухожу, Элисон. Я ухожу.

Он посмотрел мне в глаза, и я поняла, что он говорит серьёзно.

От его угрозы во мне всколыхнулся страх. Я вцепилась в его волосы, пытаясь осознать выражение его лица. В его глазах стояло какое-то душераздирающее неверие, а также столь интенсивная боль, что я не могла отвернуться. Покачав головой, он усилием воли заставил себя понизить голос.

— Элли. Если ты меня не хочешь, скажи, — он покачал головой. — Но я никогда тебя не прощу. Блядь, я никогда тебя не прощу, если ты сейчас так со мной поступишь.

Боль так сильно ударила по моему сердцу, что поначалу я не могла ответить.

Сглотнув, я покачала головой и прочистила горло.

— Я просто хотела, чтобы ты убрал шип, — сказала я ему. — Ты можешь сделать это сам?

Воцарилось молчание.

Чувство вины, затем боль исказили черты его лица. Я увидела там понимание и уже другое неверие, когда он осознал, что означают мои слова. Затем он сосредоточился, направив всю свою спешку на одну задачу. Его лицо ожесточилось, и он закрыл глаза, стараясь проследить за направлением моего света, давлением моих пальцев.

Когда я попыталась помочь ему, он сопротивлялся. В итоге я сдалась и попыталась следовать его путём. Я всё ещё едва осознавала, где нахожусь, что делаю с ним. Я осознала, что мы наполовину запутались в его простынях, чтобы мы оба обнажены, что всё его тело горячее, а руки дрожат, удерживая на себе его вес.

Посмотрев на него, я вообще не могла думать. Когда он, похоже, так и не сумел справиться со своим телом, я закусила губу, подавляя желание врезать ему.

— Чёрт подери, — я стиснула его волосы пальцами, достаточно сильно, чтобы причинить ему боль. — Убери шип. Пожалуйста, малыш. Прошу.

Я чувствовала, как он борется с собственным светом, остро реагируя на мои слова.

— Я не могу… боги.

— Тогда позволь мне сделать это, — я ослабила свою хватку на нём, посмотрела ему в лицо. — Ты должен довериться мне и расслабиться, иначе я ничего не смогу сделать.

Я увидела, как он кивнул, увидела страх в этой капитуляции, и его свет начал выскальзывать из его хватки. Он опустил голову, сильнее сдаваясь в моё распоряжение, и я заметила, как черты его лица исказились болью. Это усилило мою спешку, и я уже давила на него, пытаясь заставить его тело подчиниться теперь, когда он так открылся для моего света.