Рыцарь

Я думала, что мы проболтаем максимум минут пять – Рыцарь не был особо разговорчив, – но мы наконец распрощались, только когда солнечные лучи следующего утра начали проникать сквозь щелки в жалюзи на окнах моей комнаты.

То же самое было вечером в субботу и в воскресенье. Рыцарь как-то умудрялся не обсуждать во время этих марафонов ничего серьезного, но к утру понедельника он точно знал все, что только было можно, насчет моей трепливой жопы.

Утро понедельника.

Я пыталась убедить себя, что все будет нормально. Я повторяла: «У Рыцаря нет друзей. Твой секрет никуда не денется. Никто не узнает, что вы… ну, что вы это самое».

А потом Рыцарь поцеловал меня у шкафчиков, когда надо было идти на первый урок. И держал меня за руку на церковной парковке. Казалось, он совершенно преодолел свою нелюбовь к объятиям. И везде носил за мной мой рюкзак.

Он даже сел рядом со мной за обедом. Прямо на бывшее место Ланса. Это было так неправильно. Как будто мой любовник умер и я тут же заменила его другим. Но Ланс не был моим любовником, и я уже не была уверена, был ли он хотя бы моим другом.

Джульет дико расстроилась, я это заметила, но она изящно не обращала на Рыцаря внимания и болтала с Августом, который казался еще печальней обычного.

Так что, как выяснилось, Рыцарю вовсе не надо было открывать рот, чтобы выболтать наш секрет. Я забыла, что Рыцарь был человеком действия, и его дела говорили громче всяких слов. А в тот самый день они просто орали на весь мир «Биби ТЕПЕРЬ МОЯ!» и трубили в чертов рог.

Пляски начались.

Хотела я этого или нет, но я стала подружкой скинхеда Скелетона.

24

В тот день, когда мы шли после уроков к его машине, Рыцарь нес мой рюкзак и держал меня за руку. Это было совершенно естественно и совершенно убийственно. Сперва на нас пялились больше, чем обычно, но за следующие несколько недель все к этому привыкли.

К моему огорчению, все очень быстро стали считать нас парой. Но, если честно, трудно было их осуждать. Мы оба носили черные бойцовские ботинки, узкие джинсы, майки с группами и бритые головы. Для любого постороннего мы, безусловно, выглядели чертовой идеальной парой.

К середине ноября я еще не привыкла к проявлениям привязанности Рыцаря на территории школы, но у Пег в доме, когда вокруг никого больше не было, я наслаждалась непревзойденным блаженством наших нежностей.

Рыцарь чертовски быстро преодолел свою неприязнь к объятиям. Закончив все дела по дому, он больше не пытался включать телевизор. Как правило, мы даже пиво не открывали. Вместо этого мы падали на диван, где могли обниматься, целоваться и плавать часами в этом полубессознательном состоянии.

Лучше всего было, когда мы оба засыпали, и я потом просыпалась первой. У меня не было большего удовольствия, чем лежать рядом с тяжелым телом Рыцаря, вдыхать сладковатый мускусный запах его одеколона, чувствовать у себя на щеке шелковистую щетинку его стриженых волос и слушать, как его сердце – обычно так резко стучащее в груди, – билось медленно и в такт с моим. Слушать этот четкий, ровный ритм, пульсирующий не в одном, а сразу в двух телах, было круче, чем любой кайф, любое опьянение, которые я испытывала.

Ничего не может быть лучше этого, думала я, проводя кончиками пальцев по выступам и впадинам широкой спины Рыцаря.

Но он вскоре докажет мне, что я ошибалась.

Очень, очень ошибалась.

Часть 2

25

До каникул на День благодарения оставалась неделя. Рыцарь только закончил кормить Шепа и чинить обивку на задней двери дома Пег, а я, наблюдая за ним, допила пиво и выкурила две с половиной сигареты. Мне нравилось за ним наблюдать.

Всякий раз, как Рыцарь смотрел на меня, мне казалось, что он старается запомнить расположение каждой родинки, шрама и поры кожи у меня на лице, но, когда он работал, наоборот, я следила за каждым его движением. Когда он что-то делал, то полностью сосредотачивался на этом, выполнял все тщательно и быстро и безукоризненно убирал за собой.

Но не в этот день. В этот день Рыцарь, едва закончив, отбросил инструменты в сторону. Они с бряканьем упали на землю, а он сорвал меня со ступеньки террасы с такой скоростью, что можно было подумать – чертова терраса заминирована. Протащив меня за руку по всему дому, Рыцарь, не сказав ни слова, плюхнулся на диван и усадил меня к себе на колени, верхом.

Что-то было не так. Обычно мы ложились и тискались до упора, но сейчас его язык уже был у меня во рту, руки – на моих бедрах, а быстро вздымающийся член заполнял все пространство между нами. Я напряглась, но уже через пару минут Рыцарь превратил меня в пылающий шар желаний.

Прервав поцелуй, он бросил на меня твердый взгляд из-под мягких, пушистых светлых ресниц.

– Прошло шесть недель, – сказал он.

– Шесть недель с чего? – спросила я, запыхавшись.

– Как я проколол тебе соски.