Рыцарь астрального образа

— Он ведь был поэтом, известным, почти как Байрон — слагал стихи, пользовался успехом. А когда ему стукнул полтинник, из него вдруг — бац! — повалила проза о средневековой Англии. Кажется, эта лавина пугала его самого. Он называл свой дар бумагомаранием, потому что творил невероятно быстро и констатировал при этом: рука пишет сама по себе, независимо от головы. Приступая к первой главе, он понятия не имел, что будет в следующей — фабула складывалась без его вмешательства.

Творческая плодовитость Вальтера Скотта приводила тогдашних критиков в исступление. Скорость и легкость, с какой он строчил романы, казалась фантастической. Говорили, что один человек просто физически не в состоянии столько написать. И выдвигали всякие теории, одна хлестче другой — будто за него сочиняет неизвестный талант, что он пишет в паре с каким-то сумасшедшим, что ему помогают высшие силы…

— Простите, — перебил его обалдевший Кудесников. — Но вот вы, лично вы, как все это объясняете? Мне нужно знать вашу позицию, чтобы наш семинар не выглядел… Как бы это сказать… ненаучным. Вы понимаете?

— Я придерживаюсь теории о существовании

глобального информационного поля. Это такой, знаете ли, вселенский банк данных, где собрана информация обо всем, что было, есть и будет. Иногда эта информация — по неизвестным пока причинам — просачивается через контакторов в наш мир, только и всего.

— Только и всего! — повторил Кудесников и неожиданно спросил: — А вы никогда не слышали про такой город — Аркадьев? Какие-нибудь феномены, неожиданные открытия…

— Аркадьев? — задумался журналист и через пару секунд уверенно ответил: — Нет. Никогда не слышал.

«Жаль, — подумал Кудесников. — Заблудившись в лабиринте, иногда так приятно отыскать новый ход, еще не отмеченный крестиком».

Завершив встречу крепким рукопожатием. Кудесников заплатил по счету, вручил Зябликову тысячу рублей и выписал ему напоследок липовую квитанцию от Министерства государственного надзора за гуманитарным развитием общества. После чего вышел на улицу и глубоко вдохнул горьковатый от выхлопов воздух.

Вечерело. Москва была подсвечена тысячами тормозных огней движущихся в пробках машин. Шоколадный торт тяжело заворочался в желудке. Следовало бы съесть что-нибудь человеческое, конечно. Вот всегда он поглощает то, что попадается под руку! Никакого характера. Тотчас Арсений вспомнил о Мерседесе, запертом в гостиничном номере, безопасность которого защищала одна только маленькая табличка «Просьба не беспокоить». Он всей кожей чувствовал расстояние, разделявшее сейчас его и кота. Ехать лучше всего на поезде, который не останавливается на маленьких станциях, тогда можно вернуться обратно не так уж поздно.

Впрочем, было у него в Москве еще одно дело, которое как раз касалось Мерседеса. Арсений достал сотовый и позвонил собственной секретарше.

— Алло! — ответила она сдавленным голосом. Обычно она это свое «алло» просто пела в трубку. Интересно, что у нее там происходит? — Офис Арсения Кудесникова.

— Разве ты сейчас в офисе? — спросил он, не поздоровавшись.

— Но… Я ведь в любом случае у вас на службе, — возразила Лиза. — Я узнала то, что вы просили. Записывайте. Двугубский Ефим Львович. Скорняк на пенсии. Ему восемьдесят два года, но он все еще обслуживает старых клиентов. Живет в центре, возле Патриарших… Диктую. — Она продиктовала адрес и, не удержавшись, спросила: — А зачем вам скорняк?

— Потом увидишь.

— Кстати, — спохватилась Лиза. — Звонил какой-то сумасшедший англичанин, спрашивал вас. Назвался графом и поинтересовался, не блондинка ли я. Сказал, что раз вас нет на месте, он приступает к кутежу в одиночестве. Однако пообещал прислать в офис ящик виски. Еще сказал, что остановился в гостинице «Метрополе».

— Отлично, — буркнул Кудесников. — Этот граф обязан мне половиной своего состояния. Он приезжает в Москву, приглашает меня кутить, а я занимаюсь всякой ерундой! Да, чуть не забыл: свяжись с Алисой Маврушкиной и узнай, жива ли она. Что-то меня тревожит ее молчание. Когда я по-настоящему нужен женщинам, они готовы достать меня из-под земли.

Арсений не стал звонить Двугубскому по телефону — для успеха предприятия необходим был личный контакт. Он даже не захотел заранее готовиться к встрече — решил, что экспромт предпочтительнее.

Старик сам открыл ему дверь. Его кожа была морщинистой и коричневой от времени, как кора старого дуба. Однако на гостя хозяин взглянул ясными и умными глазами.

— Здравствуйте, Ефим Львович. Меня зовут Арсений Кудесников. — Сыщик сунул ему под нос одно из своих многочисленных удостоверений. — Я представитель дипломатической миссии России в Лунга-Катанга. У меня к вам дело чрезвычайной важности.

— Входите, входите, молодой человек! — заинтересовался Двугубский.

Он провел гостя в комнату с высоченным потолком и усадил за стол, накрытый кружевной скатертью.

— Я как раз чаевничаю, вы не присоединитесь? У меня есть шоколадный торт!

— Чудесно! — воскликнул Арсений, ощутив радостную возню в желудке. — Мое любимое лакомство.