Рыцарь бедный

Матч начался в Нью-Йорке 11 января 1886 года. До 20 января сыграно было пять партий, из которых Цукерторт выиграл четыре, а Стейниц только одну. Казалось, исход борьбы предрешен, но именно здесь Стейниц проявил себя подлинным бойцом. После первых поражений он напомнил своим огорченным сторонникам, что и в прошлом у него были неудачные старты. Например, турнир 1873 года он начал с двух поражений и нескольких ничьих, а потом дал «серию» из шестнадцати побед.

Действительно, после переезда в Сен-Луи Стейниц из четырех партий выиграл у Цукерторта три при одной ничьей. Далее последовал ряд партий в Нью-Орлеане – родном городе Морфи. Из одиннадцати партий Стейниц выиграл шесть, а проиграл лишь одну при четырех ничьих, добившись общей победы с убедительным счетом +10, –5, =5.

Цукерторт, по мнению тогдашней печати, играл ниже своих возможностей. Сам он объяснял это резкими переменами климата, плохо действовавшими на его самочувствие, что якобы повлекло много ошибок и «зевков». Но когда просматриваешь партии матча, то видишь истинную причину поражения Цукерторта. Стейниц победил Цукерторта не только как маэстро-практик, но и как теоретик-новатор, глава «новой» школы, сумевший «заразить» противника своими хотя и спорными, но оригинальными идеями. Стейниц, так сказать, морально обезоружил Цукерторта!

Прежнего Цукерторта – блестящего маэстро атаки, любителя гамбитов и всяких рискованных операций – в партиях матча не видно. Соревнование велось обоими партнерами в осторожном позиционном стиле, столь горячо пропагандировавшемся Стейницем. Оба играли не популярные в те времена дебюты: ферзевый гамбит и испанскую партию, ведущие к медлительной и длительной маневренной борьбе, в которой Стейниц чувствовал себя как рыба в воде, а Цукерторт, – как человек, пытающийся научиться плавать, но боящийся морской пучины.

Только в последней, двадцатой партии матча Стейниц, имевший уже четыре очка перевеса, решил повеселить скучающую публику, привыкшую к яростной борьбе под знаком «пан или пропал», и применил изобретенный им гамбит, где король уже в дебюте не рокирует, а мечется между центром и королевским флангом.

Этим «гамбитом Стейница» первый чемпион мира хотел доказать правильность своей теории о том, что король не «обсевок в поле», а может даже в дебюте постоять за себя против самых сильных фигур противника.

Чигорин в примечаниях к одной партии так охарактеризовал этот оригинальнейший гамбит: «Дебют назван именем Стейница. Он его впервые удачно применил в турнирной партии с Нейманом в 1867 году. В этом весьма живом дебюте много интереснейших вариантов, встречавшихся и в партиях других игроков. До сего времени еще не найдена для черных защита, которая могла бы считаться бесспорно опровергающей комбинацию Стейница с несколько странным выходом короля на e2».

Все же дальнейшие практические и теоретические исследования доказали, что этот гамбит некорректен, и он, кроме Стейница, никем почти не применялся, а в наше время сдан в архив.

Однако к концу матча Цукерторт уже был совершенно подавлен морально, не сумел, как в былые времена, создать атаку на вражеского короля, ушедшего из-под охраны, и после ряда ошибок проиграл на 19-м ходу партию и матч. Надо отметить, что напряженная трехмесячная борьба плюс неудачный исход матча роковым образом повлияли на дальнейшую судьбу Цукерторта. В следующих международных турнирах он занимал скромные места и через два года умер в нищете.

По окончании матча Стейниц на заключительном банкете был провозглашен своими сторонниками чемпионом мира по шахматам. Ведь еще Морфи уговаривали (хотя и тщетно!) так поступить, да этого требовала и сама атмосфера американского спорта, где уже были чемпионы мира по боксу.

Итак, Стейниц стал чемпионом мира. Создан был важный прецедент и в том отношении, что звание чемпиона мира по шахматам выявилось не в результате турнира, а длительного единоборства с претендентом.

Надо учесть, что Международной шахматной федерации тогда не существовало – она возникла лишь 38 лет спустя и вопросами личного мирового первенства стала заниматься лишь после второй мировой войны.

Так что Стейниц явился новатором и в этом, чисто организационном вопросе! Моральное же право считаться чемпионом мира Стейниц имел полное, учитывая, что в его активе были еще матчевые победы над такими корифеями, как Андерсен и Блекберн. К тому же, став чемпионом мира, он не оградил себя золотым валом – непомерными денежными требованиями от претендентов, а охотно принимал вызовы на борьбу за шахматную корону от достойных соперников.

Однако первого чемпиона мира уязвляло то, что только знатоки-коллеги признавали закономерность его победы над Цукертортом. Широкая же публика и пресса усиленно подчеркивали невысокое качество игры Цукерторта в матче и то, что в соревновании мало было сыграно блестящих комбинационных партий, к которым так привык шахматный мир в прошлые времена.