Рыцарь бедный

Чутко реагировал на успехи русского шахматного короля петербургский газетный король А. С. Суворин, игравший ту же роль в русской прессе, как лорд Ротермир в Англии и Херст в США. Сам Суворин был талантливым журналистом, беллетристом, драматургом, выбившимся из нищеты, как и Чигорин, но ценою низкопоклонства перед правительством и циничного приспособленчества достигшим влияния и богатства. Суворин издавал и редактировал наиболее распространенную в то время газету «Новое время», был владельцем крупного книжно-журнального издательства и петербургского «Нового театра».

«Бедняк, либерал и даже демократ в начале своего жизненного пути, – миллионер, самодовольный и бесстыдный хвалитель буржуазии, пресмыкающийся перед всяким поворотом политики власть имущих в конце этого пути», – писал про Суворина В. И. Ленин.

Стремясь привлечь к своей газете выдвигающиеся таланты, которые он мог бы эксплуатировать, Суворин не пренебрегал никакими средствами. Например, он старался прочно привязать к «Новому времени» Чехова, распознав его огромное дарование еще в то время, когда тот только начинал входить в славу.

Вот что писал Чехов своему брату 24 марта 1888 года: «Суворин пресерьезнейшим образом предложил мне жениться на его дщери, которая теперь ходит пешком под столом…

– Погодите пять-шесть лет, голубчик, и женитесь. Какого вам черта нужно? А я лучшего не желаю.

Я шуточно попросил в приданое „Исторический вестник“ с Шубинским, а он пресерьезно посулил половину дохода с „Нового времени“. Его супруга, наверно, уже сообщила тебе об этом…» Чехов, конечно, не принял «предложения».

Суворин не упустил возможности завербовать в число сотрудников «Нового времени» Чигорина. Сыновья Суворина были шахматистами – членами чигоринского клуба. Как только Чигорин вернулся в Петербург после матча с Гунсбергом, Суворин через сыновей предложил ему вести в газете постоянный шахматный отдел. Дебют Чигорина в «Новом времени» состоялся 30 апреля 1890 года, «миттельшпиль» продолжался восемнадцать лет, до «безнадежного эндшпиля» – смерти.

Чигорину было установлено ежемесячное жалованье: сначала 50 рублей, потом 75, а с 1896 года – 150 рублей. Эти оклады явились своеобразным барометром, отразившим растущий авторитет Чигорина в общественном мнении страны и все увеличивающуюся популярность его шахматных отделов.

Для Чигорина предложение Суворина было очень заманчивым. Он получал постоянную творческую трибуну для пропаганды своих теоретических взглядов в газете, которая благодаря покровительству властей распространялась не только в Петербурге и Москве, но попадала и в самые «медвежьи углы» русской провинции. Это обеспечивало Чигорину многолетний контакт с десятками тысяч любителей игры и способствовало их объединению. Твердое же (под конец – довольно большое) жалованье, значительно превышавшее жалованье мелкого чиновника, спасало Чигорина от нищеты.

Шахматные отделы Чигорина были очень большими – величиною приблизительно в два полных столбца центральной газеты наших дней, набранных мелким шрифтом. В отделах этих печатались задачи, этюды, концовки, партии самого Чигорина и других русских и зарубежных маэстро, теоретические заметки, сведения по истории игры, хроника соревнований в России и за рубежом, ответы читателям.

В подробнейших комментариях к партиям, в теоретических статейках и заметках чувствовался новаторский подход Чигорина к актуальным проблемам дебюта, середины игры, эндшпиля, а глубокий, разносторонний анализ, колоссальная эрудиция великого русского шахматиста делали чигоринские шахматные отделы ценнейшим учебным материалом и для любителей игры и для профессионального маэстро. Достаточно самого беглого взгляда на эти огромные шахматные отделы, чтобы убедиться, что он был исключительным, самоотверженным тружеником.

Характерной чертой Михаила Ивановича как шахматного литератора был чисто научный подход к шахматной теории. Чигорин не выносил поверхностных комментариев и рассуждений по принципу «взгляд и нечто», анализов, основанных на «игре автора в одни ворота», когда принимается желаемое за действительное. В своих непрерывных дискуссиях Чигорин обрушивался на таких горе-аналитиков со всем пылом своего страстного темперамента.

Об отношении Михаила Ивановича к своей творческой, литературной и аналитической работе, о его требовательности не только к другим, но прежде всего к самому себе дают яркое представление найденные в конце 1966 года 57 писем Чигорина. Из них была опубликована лишь небольшая часть, да и то не полностью, и в дальнейшем я буду цитировать наиболее красочные из них.

Они адресованы тогдашнему молодому московскому шахматному энтузиасту Дмитрию Николаевичу Павлову, в котором Чигорин обрел наконец родственную душу, разделявшую его творческие установки, чаяния и надежды – своего рода первого шахматного апостола.