Рыцарь Без Страха (СИ)

- Мотыльки памяти. По всем предположениям, они бессмертны. Как только погибает джедай, сюда добавляют по одному мотыльку. Но в последнее время этот памятник становится всё ярче с каждым днём, - нет, рыцарь, далеко не в последнее время. Просто в очередной раз…

- Они шепчут имена тех, кто ушёл.

- Да, любое слово, произнесённое тобой в момент выпуска мотылька, на веки запечатывается в шелесте их крыльев. Думаю, у тебя найдётся то, что ты хочешь сохранить на грядущие века, - джедай показал стойку, на которой стояли банки со светлячками. Очевидно, что он намекал на Оби-Вана, но этот одарённый ещё жив, а даже если и нет - найдутся те, кто выпустит его светлячка. Однако джедай был прав. У меня были имена. Множество имён. Тех, кто в далёком прошлом отдал всего себя за Республику. Тех, кто Пал, и тех, кто ушёл сам. Мои друзья. Мои враги и соперники. Мои ученики. Я сам. Для нас так и не выпустили этих светлячков. Нас просто… стёрли. Что же, сейчас я смогу исправить это. Джедаи что-то заподозрят или не поймут? Плевать! Пусть это глупо, но… Этого требуют обе мои части, которые давным-давно одно целое. Я могу это сделать, и это будет правильно, а последствия… К хаттам. Да и весьма деликатны одарённые в этом вопросе, вон, Хетт отошёл в сторонку и ученика своего отвёл.

Я выдохнул, чувствуя, как напряжение от вида уродливой маски медленно отпускает нутро, и, притянув Силой банку, взял в руку светлячка.

- Трея… - первый - для самой мудрой и самой несчастной из нас… - Сион… - второй - для того, что испытал больше всех боли… - Алек… - потерявший себя и свои идеалы… - Дорак… - мне всегда было тебя жаль… - Митра Сурик… - прости, я не должен был… - Реван… - кулак рефлекторно сжался, чуть не раздавив сияющую букашку, а горло сдавил спазм, мешающий вымолвить хоть слово. Следующее имя сорвалось с губ лишь спустя долгую паузу. - Кай… Аскард… Микал… Телтае Арссестаот… Вэйн… - имён было много. Произношение их доставляло странную боль, но словно делало следующий вздох немного легче. Не ожидал, что, ‘помолодев’, стану таким сентиментальным. В конце концов, добрую половину этого списка я сам мечтал отправить в Силу, а кое-кого и отправил… И вот их нет, а мне почему-то тоскливо и не хватает вечных перепалок, сжигающих километры нервов, этих лиц, которые хотелось бы набить… И тех немногих, с которыми действительно было приятно поговорить и даже, о Сила, повернуться спиной, зная, что в неё не прилетит удар меча. Прощайте, друзья, прощай, бывший джедай и бывший ситх, которым я был когда-то, прощай Дарт… А, впрочем, не важно. Сила бесконечна, и пути её неисповедимы, быть может, мы ещё когда-нибудь встретимся? Кто знает. Ну, а пока… У меня ещё пара сотен пациентов, которые сами себя не вылечат. Смахнув выступившую не иначе как от свежего ветра влагу с глаз, я развернулся и молча пошёл к освежителям - сначала приведу себя в порядок, потом займусь делом дальше.

Глава 10.

На Нью-Холстисе мы провели ещё четыре дня. Можно было бы и меньше, но «синдром дикого целителя» подхватили едва ли не все мои подопечные, даже Зул. Про «коренных обитателей» госпиталя я вообще молчу — Оффи, что уходила отдыхать только тогда, когда понимала, что ещё немного — и её положат на соседнюю койку, — скорее правило, чем исключение. У остальных джедаев было примерно так же, разве что со скидкой на опыт и несколько большее понимание, что выжав себя до дна, восстанавливаться ты будешь дольше, а значит — не сможешь оказать помощь нуждающимся. Но вот одёргивать молодёжь… Для светлого целителя отговаривать или, тем паче, запрещать кому-то лечить — это просто нонсенс, не укладывающийся в голове. Ту же Оффи, по-хорошему, стоило хотя бы раз в пару часов пинками выгонять подышать воздухом минут пятнадцать, про нормальный сон или обед я вообще молчу. И если на Джабииме я мог волевым решением сатрапа, самодура, тирана и деспота просто в приказном порядке отправить «дикого целителя» спать, то здесь с этим было сложнее, да и не до того мне было, честно говоря.

После вытаскивания с того света Мобари на меня скидывали самых тяжёлых пациентов, один раз вообще принесли пациента в таком состоянии, что первой моей мыслью было «О Сила, Сион?!» — поскольку только этот человек у меня ассоциировался с подобной живучестью. Ни рук, ни ног, всё тело в страшнейших ожогах, целыми, да и то относительно, остались только глаза — просто ожог роговицы, а не выжженные напрочь. При виде этого огарка по спине пробежал батальон мурашек, а перед глазами в яркой вспышке встал образ раскалённого шлака в нескольких сантиметрах от лица… Крупицы вулканического пепла, предательски проскальзывающие между металлических пальцев… Нестерпимая ненависть, в которой утопает жжение на месте отрубленных конечностей, обвинительный крик Оби-Вана, треск последних щитов Силы под брызгами кипящей лавы и… Пламя, в несколько секунд жадно пожирающее ещё живую кожу. Мою кожу.

— Ты был мне братом, Энакин! Я любил тебя!..