Рыцарь для леди

В общем, Амалия уехала расстроенная в свой павильон, королева, не менее расстроенная, заперлась у себя. Утром должны были начаться поиски, и милый бриллиантовый цветочек нашли бы в личной шкатулке принцессы… Если бы не ее фрейлина! Эта чертова графинька возомнила себя цербером! Она отказалась подбрасывать брошь в шкатулку, а любое другое место герцога не устраивало – можно было подумать, что это дело пажей или слуг. И зацепить ее было нечем! Мужа она не любила, детей не было, отец умер… Эта стервь даже любовника не завела! И на уговоры не поддалась. Зато ее муженек – слабак, проигравший в карты практически все, немедля согласился сообщить страже, когда жена вернется домой. И не возражал, когда личные гвардейцы Дерринжера увозили его женушку в пыточную.

Принцессу подвинуть не получилось, но герцог не умел отчаиваться. Он придумывал новую интригу, поэтому бродил по своему роскошному кабинету, расположенному всего в двадцати шагах от кабинета Его Величества. Может, предложить принцессе паломническую поездку и “потерять” ее по дороге? Так Амалия не религиозна…

Секретарь принес утреннюю почту. Герцог начал небрежно просматривать конверты и наткнулся на послание от короля. Странно, племянник решил прислать официальную бумагу? Может, ответ на судебный запрос? Или подарок? Нахмурившись, крупный грузный мужчина взял серебряный нож для вскрытия писем – секретарю запрещалось трогать личную корреспонденцию герцога – и сломал печать.

Вместо ожидаемой бумаги с коронами из тяжелого конверта выпал еще один – меньшего размера, удлиненно-изящный, нежно пахнущий духами. Весьма знакомыми духами! Герцог даже пожалел, что не зашел в подвал навестить гордую графиньку. Но сначала его отвлекли дела, а потом он был уверен: прежняя гордячка превратилась в стонущий от боли кусок мяса, ведь он сразу сказал ”не церемониться”.

Печать на конверте тоже была ему знакома – наперсница принцессы. Графиня Верден. Она ему писала? Зачем? Насколько герцогу было известно, тело несчастной дурочки уже упокоилось в фамильном склепе Верденов. Вчера или позавчера?

Хмыкнув, мужчина поднес бумагу ближе к огню, чтобы легче было разбирать витиеватые строчки.

— “Его Светлости герцогу Дерринжеру, прощальное письмо графини Верден.”

Мужчина отодвинул бумагу и потер лоб – это чья-то дурная шутка? Как может писать женщина, лежащая в гробу? Впрочем, почта порой медлительна. Неужели она написала ему что-то из дворца принцессы? Может, он зря поспешил отдать ее своим умельцам?

Расправив лист, дядя короля вчитался, и… с его губ сорвались проклятия. Девчонка прощалась с ним. Писала о боли в израненном теле, о перенесенных страданиях и между делом сообщала, что где-то у стряпчего лежат бумаги, в которых перечислены некоторые тайные дела герцога. И если с принцессой Амалией что-то случится – бумаги будут доставлены Его Величеству, в департамент уголовных дел и самые известные газеты.

— “И да, милорд, я не сомневаюсь, что вы перетряхнете весь особняк Верденов, заставив моего мужа пожалеть о заключенной сделке. Не трудитесь. Я редко бывала в особняке. Гораздо чаще – во дворце. Нередко проводила часы в покоях Ее Величества и принцесс. Даже в кабинете короля случалось бывать вместе с моей дорогой покровительницей. Впрочем – если вы хорошенько потрясете Вердена, это доставит мне удовольствие даже на том свете. Обещаю навещать вас в лунные ночи, милорд Дерринжер, чтобы вам больше никогда не становилось скучно!”

Герцог бросил письмо на стол и увидел коричневатые линии, проступающие на бумаге. Он фыркнул – такой примитивный способ тайнописи лимонным или апельсиновым соком был ему знаком, и поднес лист к огню. Улыбающийся череп в цветах и герцогской короне заставил его до дрожи сжать письмо в руке. А потом срочно вызвать стражу и обыскать кабинет, приемную, испуганного секретаря и коридор.

Потом дядя короля пришел в себя и приказал:

— Лучшего столичного сыщика – ко мне! Быстро!

Глава 21

Сыщик явился только через пару часов – пока за ним послали, пока отыскали, пока провели во дворец, минуя всяческую охрану. Герцог хмуро глянул на тощего мальчишку в потрепанной шляпе и стоптанных сапогах:

— И вот это лучший сыскарь столицы? — фыркнул он.

— Если я вам не нужен, могу идти? — парнишка легко развернулся к двери, и Дерринжер наконец заметил седину в его волосах и тонкую сеточку морщин вокруг глаз. “Мальчишке” было уже под сорок, а его расслабленность и бравада были только умелой маской.