Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

Загадки многих образов-контаминаций Сигизмунда Кржижановского остаются герметичными, однако часть всё-таки удалось разгадать с помощью специалистов в разнообразных областях гуманитарного знания. За участие и готовность содействовать большое спасибо писателю Ефиму Гофману (Киев); за помощь в комментировании – Павлу Гребенюку (МГУ), которому я обязана рядом ценнейших наблюдений; краеведу Михаилу Дроздову – за устранение неясностей при написании фамилий; переводчику и поэту Петру Епифанову за экскурс в древнерусскую словесность; историку Киева Михаилу Кальницкому за уточнение личности адресатов лирики Кржижановского; моему давнему другу, кандидату филологических наук, странствующему филологу Павлу Лиону (Псою Короленко), за призыв не бояться гипотез; переводчице и журналисту Ксении Поздняковой за самоотверженную графологическую экспедицию; кандидату философских наук, доценту Школы философии Факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ, ведущему научному сотруднику Института гуманитарных историко-теоретических исследований им. А. В. Полетаева НИУ ВШЭ Петру Резвых – за раскрытие образа Кржижановского-кантианца.

Вера Калмыкова

Книга I (Ноябрь 1911 – Февр. 1913 г.) [6]

Город

Покупатели кошмаров

Блеск букв-огней глаза прохожим режет.
Раскрыта дверь: оркестрионов скрежет
Сзывает к окнам у стеклянных касс
Людей, затерянных средь гулов праздных масс.

После минут тупого ожиданья —

Они следят дрожащие мельканья.
Гримасы лиц и вывих жалких поз.
Вбирая в мозг дурманящий наркоз.

Под скрипки визг и клавишную пляску

Глядят на грубо склеенную сказку
О благородном графе де Шантон
И о великом Нате Пинкертон.

Но отвертелись бликов карусели.

И новую толпу зовёт театр с панели.
А образов кошмар, всосавшись в мозг людей,
Их гонит по домам меж уличных огней.

Нахалы

Мы идём вдвоём за швейкой
От угла и до угла.
Тонкой тальей, пухлой шейкой
Нас та швейка завлекла.

Петька мне сказал: «Вот штучка!»

Я ответил только: «Н-да».
Петька швейке: «Что за ручки».
Швейка: «Хи. Ну, господа…»

Мы идём уж три квартала.

Есть надежда на марьяж.
Скоро уличка глухая —
Там пойдём на абордаж.

Знаем с Петькой мы все ходы:

Не обставишь нас, шалишь!
«Ваши глазки – перл природы!
Как вас звать: Лизет, Катиш?»

«Мися». – «Мися?! А куда вы

Так изволили спешить?
Этим ручкам верно скучно
Вечно только шить да шить».

«Хи. Какие вы…» Несмело

Шепчет швейка, чуть дыша.
Петька крикнул: «В шляпе дело!
А девчонка хороша!»[7]

Парк зимой

Квадратик стриженой природы
В чугунной клетке кротко спит.
Весенним снам людским в угоду
Квадратик город тот растит.

На голых ветках льдов кристаллы.

Кусты зарылися в снежок.
И под сугробным одеялом
Людьми истоптанный песок.

Ещё в мозгах под котелками

Не воскресали сны весны.
И в парке, од снегов пластами.
Пугливые ютятся сны.

… И снится парку, что дорожки

Травой густою заросли;
Скамейки сгнили, а сторожки
Не давят радостной земли.

Что нет вокруг кирпичных вышек…

А ветви с силой вешних бурь,
Прорвавши дымов серых крышку,
Глядят в приветную лазурь!

«Я позван незримым… Стою у окна…»