Рыцарь Грааля

С хозяйкой же Кааб-Ape все было по-другому. Рослая и красивая воительница, умеющая драться на мечах и булавах и часто устраивавшая скачки по лесной дороге, Лоба была чуть старше Видаля, и ее руки и благосклонности добивались несколько отважных воинов, среди которых самым заметным был прославленный трубадур и инфант Фуа Раймон. Друг, которому, судя по всему, гордая Лоба отдавала предпочтение перед остальными рыцарями.

Что же касается Видаля, то, к сожалению для последнего, Лоба не замечала его.

– Я волчица, – сказала как-то хозяйка Кааб-Ape в ответ на страстные признания трубадура. – Я волчица, которая ищет своего волка.

– Я волк! – обрадовался Видаль, придав своему лицу свирепое выражение и даже обнажив клыки.

– Вы соловей – любезный Пейре! А волчица и соловей никудышная пара.

Уязвленный таким явным отказом, Видаль ходил вокруг замка, размышляя, чем бы покорить сердце гордой красавицы.

Купив у охотников волчью голову, он прикрепил ее к своему щиту и отправился в таком виде в замок.

– Волчья голова еще не делает из вас волка, – рассмеялась Лоба. – Волк – это нечто иное, страшное, темное, ночное. Волк не питается травой, он рыщет по лесам и забирается в жилища людей в поисках мяса.

«Что ж, если одной головы мало, – решил Видаль, – придется превратиться в настоящего волка. Но как это сделать?» Желая привлечь внимание гордой красавицы. Пейре придумал новый трюк. Он купил себе шкуру волка, заказал у кузнеца специальные отпечатки волчьих лап с большими когтями и начал оставлять следы сначала близ Кааб-Ape, а затем, желая напустить жути и страха, стал по ночам воровать у крестьян мелкий скот, оставляя на земле огромные отпечатки волчьих лап.

Когда Лобе доложили, что в ее владениях объявился свирепый волк, который воет, пугая округу, и режет скот, красавица не могла и подумать, что все это происки влюбленного в нее рыцаря. Слишком уж непохожими на общепринятые ухаживания были поступки Видаля.

Она дала разрешение на отстрел хищника и ждала уже увидеть его шкуру, когда ей доложили, что случилось ужасное. На глазах у устроивших охоту на волка крестьян тот обратился в человека, причем не просто человека, а благородного рыцаря.

Охотники отогнали собак, но те серьезно покусали горе-оборотня.

Удивленная и заинтригованная Лоба велела принести пострадавшего в свой замок, дабы она могла самолично ухаживать за ним, что и было нужно хитрому Пейре.

К сожалению для Видаля, он быстро шел на поправку, так что через две недели ему все равно пришлось оставить так и не полюбившую его Стефанию Лобу.

Тем не менее это происшествие немножко развеяло грустное настроение Видаля, так что он уже меньше переживал насчет Констанции и, возможно, желавшего отомстить ему Раймона.

Любопытно, что со дня памятного переодевания Видаля в волчью шкуру в народных сказках и легендах наряду с обычными и давно приевшимися всем персонажами впервые появился волк-оборотень.

Земли итальянцев встречали Пейре сладковатыми винами и певучим, словно итальянцы происходили не от Адама с Евой, а от птиц небесных, языком.

Видалю, наверное, следовало побыть здесь подольше, слушая местных певцов и волочась за востроглазыми, темноволосыми красавицами, но неумолимый рок гнал его все дальше и дальше.

В дороге юноша серьезно заболел, так что по приезду в Марсель Хьюго пришлось тащить своего внезапно потерявшего сознание хозяина до первой попавшейся гостиницы, где Пейре проспал двое суток.

Голова пылала, трубадур то проваливался в бездны клокочущего ада, то устремлялся ввысь. Много раз он пролетал над городами и деревнями, чуть было не задевая за высокие башни замков и за верхушки гор. Он летел, продираясь сквозь тучи, пока не удавалось разорвать их объятия, устремившись в черное звездное небо.

Светила росли, Пейре летел и летел, увлекаемый лунным ветром. Желтые, белые, даже оранжевые планиды, мимо которых несся трубадур, то обдавали холодом, то грозились опалить волосы юноши.

Выплывшая из-за горизонта черная планида на какое-то время закрыла собой свет. Пейре напрягся, ожидая неминуемого столкновения, когда, повинуясь неведомой силе, его губы разомкнулись и в рот полилось ароматное, горячее варево.

Юноша открыл глаза. Место чёрной планеты заняла голова с двумя светлыми косами. На трубадура смотрел, ухмыляясь во весь свой щербатый рот, служивший у Рюделя германец.

– Ну вот и славно. Ваш Пейре всех нас еще переживет, мессен. У него несколько жизней, так что когда одна изнашивается до дыр, он меняет ее как старую кольчугу, – германец кашлянул и отошел, освобождая место своему господину.

При виде светлых локонов Рюделя, Пейре вскочил с места, вдруг обнаружив, что может сделать это без посторонней помощи. Он хотел уже подняться с ложа и кинуться в ноги сиятельному принцу, но тот вовремя подхватил юношу, в противном случае тот несомненно упал бы на земляной дол и скорее всего расшибся.