Рыцарь Грааля

– Полно мой друг! Сейчас вам следует позаботиться о своем здоровье, – Джауфре нежно обнял юного трубадура и бережно уложил его обратно. Но это было не так просто сделать – Пейре сжал руку принца с такой силой, словно боялся снова утратить его.

– Мой друг? Вы сказали: мой друг?! – язык еще плохо повиновался трубадуру, и он был вынужден глотнуть слюны. – Означает ли это, что вы простили меня, благородный Рюдель?

– Простил. Тысячу раз простил, черт тебя возьми, Видаль! – Джауфре рассмеялся. – Раз уж сама судьба вновь соединила наши дороги, то никто кроме нее и не разлучит нас. Во всяком случае в ближайшие два месяца.

– А что должно произойти в эти два месяца? – Пейре приподнялся на локтях, с удивлением отмечая про себя, что не знает, где находится.

– Со слов вашего оруженосца я понял, что вы собираетесь отправиться в святые земли, так что до самого Трипольского княжества мы окажемся попутчиками. Моя звезда, имя которой Мелиссина Триполийская, призывает меня в путь.

Крестоносцы

Болезнь отступала, и Пейре быстро выздоравливал. Должно быть, присутствие Рюделя, о дружбе с которым он грезил больше года, придавала ему сил. Едва поднявшись с постели, Видаль отправил в Тулузу посыльного с письмом для своего управляющего, в котором он просил выслать купленную для принца гитару и сообщал, что намерен идти за море с крестоносцами.

В ожидании ответа из дома, он каждый день ходил в порт и на верфь, наблюдая за тем, как готовятся корабли. Ведь этой информации ждали дамы, и Пейре не хотелось ударить перед ними в грязь лицом.

Построенные и выкрашенные сообразно вкусам владельцев, корабли оснащались парусами. По специальным сходням на борт доставлялись литые пушки. Один раз Пейре присутствовал при испытании большого военного корабля. Ричард просил, чтобы трубадур засвидетельствовал, что испытание прошло успешно, в то время как Пейре в корабельном деле не понимал ровным счетом ничего.

Тем не менее он явился в указанное ему место и, представившись посланцем короля, потребовал начинать проведение испытаний. Выкрашенный в красный цвет королевский корабль вывели на приличное расстояние от берега, так что люди на берегу могли видеть снующих по палубе матросов. После чего раздалась какая-то команда, и удивленный Пейре стал свидетелем того, как моряки на корабле побежали к правому борту, толкая перед собой тяжелые пушки. Последовала новая команда, и люди на борту совершили тот же маневр налево, корабль при этом слегка накренился. Снова отрывистый приказ – и все понеслись направо. Новый крен.

Не зная как спросить о происходящем, Пейре уставился на стоявшего рядом с ним моряка.

– Хорошо качнули. Правильно, – сообщил тот, покручивая длинный ус. – Еще бы раз десять и можно спорить, что посудина выдержит самый страшный шторм.

– Выдержит шторм? – Пейре посмотрел на говорившего. Он казался человеком бывалым. – А, какая связь между беготней по палубе и штормом?

– Во время шторма волны качают корабль, накреняя его то в одну, то в другую сторону, пока он не ляжет бортом на воду. А ляжет – тут уж ему погибель и настанет. Поэтому всегда лучше недалеко от берега испытать, как он кренится, чтобы потом не плакать.

Довольный полученными разъяснениями Пейре доложился королю о проведенных испытаниях.

Почти что все время Ричард был занят со своими военными советниками или принимал послов, так что Пейре был предоставлен самому себе, а точнее его милости Джауфре Рюделю, с которым они разговаривали о музыке и стихах. При этом Рюдель оказался хоть и на редкость бесталанным трубадуром, зато его отличали такие качества, как доброта и покладистый характер. Желая услужить принцу, Пейре, например, переписывал некоторые его песни, уверяя затем Джауфре, что его, Видаля, заслуги здесь нет. И это целиком и полностью произведение сиятельного принца. А он, Пейре, мол, лишь уловил желание своего сюзерена и подправил какую-то незначительную малость. Простодушный Рюдель верил объяснениям Пейре и жизнь текла своим чередом.

Из Тулузы явился посланный гонец, который привез Видалю письма от графа Раймона и Андре, а также запеленатую со всей тщательностью и предосторожностями чудесную гитару, которую трубадур тут же вручил гостившему у него в тот день принцу.

Письмо тулузского графа Пейре вскрывал дрожащими руками. Раймон написал его спустя месяц после истории с украденным поцелуем, и так как граф не имел понятия, где следует искать беглого трубадура, велел отнести послание в «Гнездо певчей пташки», дабы Пейре смог получить послание, когда вернется.

В письме добрейший граф Раймон уверял Пейре в своей самой искренней дружбе и в том, что он успокоил графиню, и она готова простить шалуна, если тот впредь обязуется не делать ничего подобного.

Раймон звал Видаля поскорее вернуться в родную Тулузу, которая, по словам графа, осиротела без его звонкого голоса.