Рыцарь и Буржуа

Если, таким образом, трудно сомневаться в том, что учение о предопределении превосходно служило для оправдания привилегий имущих по отношению к неимущим и для успокоения совести первых, то гипотетическая связь между верой в предопределение и духом капитализма, по-моему, не выяснена у Вебера должным образом. Я не вижу, почему пуританизм в его кальвинистском издании непременно должен был пробуждать стремление к обогащению, хотя представляется достоверным, что он способствовал фактическому обогащению. Иными словами, психологический тезис М. Вебера, который мы тут рассматриваем, кажется нам — в вопросе о роли веры в предопределение — сомнительным, что еще не опровергает его «непсихологического» тезиса, о котором речь пойдет ниже. Стремление к обогащению было свойственно и тем пуританским сектам, которые не разделяли учения о предопределении. Даже если рекомендуемые пуританской этикой добродетели и не были обусловлены этим стремлением, они, несомненно, превосходно служили ему в том смысле, что вели к фактическому обогащению. Эта связь этических убеждений с определенными историческими процессами является — вопреки названию работы Вебера — предметом его более важного и более обоснованного тезиса. К нему мы и переходим.

О тезисе II. В то время как выбор протестантами практических профессий свидетельствовал о связи между вероисповеданием и жизненной установкой, то обстоятельство, что пуританизм распространялся преимущественно среди буржуазии, что крупные фирмы были в руках пуритан, что они платили наибольший налог с капитала и что промышленность развивалась прежде всего в протестантских странах, служило доводом в пользу второго из названных нами тезисов Вебера. Именно этот тезис проверял Р. Тоуни, констатировавший, что пуританизм распространялся прежде всего в средних слоях, тогда как дворянство относилось к нему неприязненно, и что, по данным на первое десятилетие XVII века, большая часть кальвинистских священников и сторонников кальвинизма приходилась на наиболее промышленно развитые области Англии.

Тезис, согласно которому пуританская этика в Англии, США и Голландии XVII-XVIII веков способствовала развитию капитализма, по сути никем не оспаривается, хотя степень важности этого фактора оценивалась по-разному. Но Вебер иногда придавал ему значение не только конкретно-исторической, но и всеобщей закономерности, то есть всюду, где появляется этическая установка пуританского типа, она ведет к подобным последствиям. Об этом свидетельствуют его ссылки на моравских братьев и секту джайнов. Мы помним, что Вебер категорически отказывался считать джайнизм буржуазной идеологией — как в том смысле, что его породила буржуазия, так и в том смысле, что он служил ее интересам. Трудолюбие в сочетании с честностью и аскетическим ограничением потребления ведет если не к капитализму, то, во всяком случае, к обогащению. В связи с упоминавшимися Вебером моравскими братьями стоит здесь обратить внимание на любопытное мнение современника, приводимое С. Котом в книге «Политическая и общественная идеология братьев польских, именуемых арианами».

Во второй половине XVI века польские ариане отправились в Моравию к моравским братьям, основавшим общину по образцу раннехристианских коммунистических общин. Вернулись они из этого путешествия разочарованными: оказалось, что члены общины успели обзавестись завидным достатком и весьма далеко отошли от первоначальных своих идеалов. Анонимный участник путешествия писал:

«В оной общине мало, что каждый вносит сто или несколько, или несколько тысяч, но все к тому же и трудятся, а в праздности не позволено жить никому. Отсель вероятность немалая, что богатство великое должно промеж них быть, понеже кормятся они от своих трудов сами, а кто не из их общины, тому ничего не дадут, богатому ли, бедному ли, все едино... А как всякий у них своим трудом заработает больше, чем сколько выпьет и съест, и богатого платья не носит, и денег не расточает, так либо в мошне, либо в казне много должно остаться...»[449]