Рыцарь и его принцесса

— А подсыла неплохо подготовили. — Стэффена упрашивать не приходилось. — Знал, как и где устроить засаду, чтоб в случае чего унести ноги. Везучий сукин сын.

— А прежде? — я упрямо ловила взгляд Джерарда.

— Прежде я так глупо не попадался.

— Правда?.. — мы говорили об одном, вкладывая разный смысл, но он понял, что всего больше меня заботило, и едва улыбнулся.

— Правда.

Оставалось порадоваться лишь тому, что нынешняя рана была единственной, которую он заполучил по моей вине.

— Отдохни.

— Исполнить это будет проще, если пообещаешь, что без крайней на то нужды не станешь покидать пределы покоев.

Я блёкло улыбнулась.

— О, мне было бы несложно следовать такому совету. Не это ли делаю всю свою жизнь? Жаль, не могу поручиться, какая затея приспеет отцу в иной миг.

— Хей, брат бастард, а я, по-твоему, ни на что не годен? — со свойственной ему шутовской бесцеремонностью встрял Стэффен. — Уж будь спокоен, пригляжу, чтоб с головы прекрасной мачехи волосок не упал.

— Пригляди, — без улыбки согласился наёмник.

— Уж постарайся, парень, — пробурчала Нимуэ, — а то ведь за волосок-то он с тебя целую голову снимет. А я помогу.

Стэффен расхохотался, а я лишь дрогнула краем губ. Смех смехом, а ведь Нимуэ сказала истинную правду.

Хотя, полагаю, для Стэффена это также не тайна.

И ни его присутствие, ни даже присутствие Нимуэ не явилось для меня помехой тому, чтобы подойти вплотную и коснуться ладони Джеда. Глядя мне в глаза, он перевил наши пальцы, и мир, казалось, замкнулся вокруг нас двоих.

— Случались переделки куда серьёзнее, Ангэрэт. Всё же мне жаль, что ты узнала, но случилось так, как случилось. Рана ничего не стоит, день-другой, и следа не останется.

— Разве ты решил обратиться к их помощи?

— Ни за что, — он решительно качнул головой, отвергая самую эту мысль. Край рдяной пряди почти коснулся моего лица, и слабо повеяло горьковато-терпким, древесным, осенним. Мне был приятен этот запах, его запах. — Вспомню кое-какие составы, развлеку себя варкой…

Он едва улыбнулся при этих словах, и я невольно повторила за ним, зримо представив молодого мужчину за тем задельем, которым всеми сказками предписано заниматься исключительно уродливым и злобным старухам.

— Я могу помочь?

— Не нужно. Чем дальше ты от всего этого, тем лучше.

— Как скажешь, — я покладисто кивнула.

Джерард легко пожал мои пальцы и отпустил ладонь. И мир вновь разомкнулся.

Нарочито отвернувшись, стоя у самих дверей, Стэффен насвистывал какую-то воинственную мелодию.

Нахохлившаяся Нимуэ сварливо, как великое одолжение, предложила свои услуги.

— В поганство твоё колдовское мешаться не стану, мало печали. Вот ежли снадобья какого не достанет, травы там, цветка или корня сушёного, так и быть, изведу на порченую шкуру.

— За что особо люблю тебя, тётушка Нимуэ, так за доброту и щедрость, — весело поблагодарил Джед.

Старушка возмущённо фыркнула.

— А вот, для примеру, страсти какой, сердец там толчёных или младенчиков нерождённых, такого добра в хозяйстве не держим, не обессудь. Уж не знаю, из каких мослов девки твои заморские зелья стряпать мастерицы. Пойдём, милая, пойдём, голубка, так ведь до утра глаз не сомкнула из-за негодника этого. Ничего ему, нелюдю, не сделается, заживёт, как на волчище, лучше прежнего. А ты чего, охальник, зевать тут встал на пороге? Ступай, ступай, откуда явился, нечего по ночам шляться, дали тебе угол подле батюшки — чтоб в аду его черти раскалённой кочергой отходили, старого греховодника! — вот и сиди там…

Я не прислушивалась к ставшим привычными несерьёзным пререканиям. А чуть позже, повернувшись спиной к постели Нимуэ, лежала с открытыми глазами и кончиками пальцев бессчётно повторяла извив неувядающей ветви.

У моей надежды был запах майской яблони.

5

Для меня подоспела пора смутного времени, пора неясного будущего и потерянного настоящего, когда прежняя ипостась сделалась невозвратной, а следующая ещё не была обретена, отдалённая от меня чьей-то волей. Волей отца, разумеется. Его властью я стала просватанной невестой, но по его же повелению не вступила в статус супруги. Я не понимала причины промедления, да, по всему выходило, что не одна я. Разноречивые слухи, что доходили из источников самых несхожих, укрепляли в догадке касательно того, что основания, коими руководствуется ард-риаг, не ведомы никому из его окружения. Что ж, он и прежде не отличался обыкновением разъяснять кому бы то ни было чем оправданы его решения, но нынче никто и придумать не мог разгадки, такой, чтобы с нею согласилось хотя бы большинство.