Рыцарь из Дома Драконов

– Легко? – откликнулся его господин. Вновь поворошил дрова. Стянул перчатки и протянул руки вперед, грея их над костром. – Легко… – задумчиво повторил Гальс. Помолчал и вдруг принялся рассказывать негромким голосом: – Я был в твоем возрасте, Джайлс, или чуть постарше, когда это произошло. Лет семнадцать или восемнадцать. Славные годы, когда ты молод, бессмертен и беспечен, и все двери должны открываться перед тобой, как по мановению руки. Я дышал полной грудью, ничего не боялся, и у меня все получалось. Я был горд собой и немного надменен. Я впервые увидел ее на приеме, который давал друг моего отца. Все пили, танцевали и веселились, а она сидела у самого окна, в полном одиночестве, и праздник обходил ее стороной, как река обходит утес. Она казалась чужой на роскошном пиру, выделялась среди нарядных и шумных светских красавиц. Сотворенная не из солнечного огня, а из утреннего тумана и лунного света. Она сидела, чуть опустив голову и сложив руки на коленях, задумчиво смотрела, как пляшет расфранченная публика. У нее было бледное лицо древней богини. Я полюбил ее с первого взгляда. Я боготворил ее и видел во сне. Не знаю, то ли мое обаяние показалось той леди отвратительным, то ли моя навязчивость была ей неприятна, а может, просто сердцу не прикажешь. В любом случае, я не пришелся ей по душе. Она смотрела на меня с почти откровенной враждебностью, ее лицо каменело, стоило мне начать говорить, она спешила покинуть общество, в котором я появлялся. Однажды я попробовал прямо сказать ей о своих чувствах, все еще лелея какие-то глупые остатки надежды, – и что же случилось? Она даже не пожелала меня слушать. Тогда я оставил свои попытки, полагая, что виться вокруг нее и дальше – значит подвергать себя и свою честь унижению, а я не унижаюсь никогда и ни перед кем. Я уехал обратно в родовые владения, потом пару лет провел за границей – меня вернуло обратно лишь известие о смерти отца и необходимость принять его титул. Я выпустил ту девушку из виду и постарался забыть. Так что запомни, Блейр. Есть на свете вещи куда худшие, нежели те, что выпали на твою участь. Тебя любят, а это главное. Прочие препятствия ты преодолеешь. – Александр оборвал себя. – Однако я разговорился через меру. Знаешь что, ложись-ка ты спать, да и я лягу. Завтра будет большой день.

Блейр не сдвинулся с места, он во все глаза смотрел на своего господина.

– Сэр, – несмело сказал Блейр.

– Ложись спать! – прикрикнул на него Александр. – Живо! А то завтра не в седле поедешь – будешь плестись пешком за лошадью, я тебе это обещаю.

Блейр норовил продолжить разговор, но окончательно стушевался, нарвавшись на взгляд Гальса. Мальчишка принялся укладываться спать, и минут через десять Александр уже слышал его дремотное сопение. Александр еще некоторое время посидел у костра – грел руки над остывающими углями да поглядывал с легкой завистью на смеющиеся звезды. Наконец он тоже лег. Уснул мгновенно и не видел до самого утра никаких снов.

Наконец Гальс и его спутник выехали к небольшому форту, стоявшему на границе королевских земель и владений Тарвелов. Выложенная в два человеческих роста каменная стена брала тракт в клещи с обеих сторон, и в ней виднелись бойницы. Поднимающаяся за стеной высокая башня, на первых этажах каменная, а поверху деревянная, была оснащена стрелковыми позициями и просматривала тракт и окрестные поля далеко вперед.

– Кто такие? – окликнули подъехавших всадников со стены.

– Граф Гальс с оруженосцем! – крикнул в ответ Александр, придерживая загарцевавшего коня. – Я еду к вашему господину держать с ним совет!

На дорогу высыпали несколько воинов в панцирных доспехах и с арбалетами.

– Почему вы один, сэр, без эскорта? – осторожно спросил один из солдат. – В такие времена, как наши, опасно ездить без охраны. Лихих людей по дорогам развелось без счету. Да и потом, а если бы вашим именем назвался какой-нибудь проходимец?

– Блейр, погляди, как учтиво меня нарекли самозванцем, – громко и отчетливо сказал Александр. – Вот этот вот господин с арбалетом сомневается, правда ли я тот, за кого себя выдаю. Но сомневается вежливо, в обтекаемых и скользких выражениях. Вроде бы все и понятно, но не подкопаешься. Вам бы в посольской коллегии подвизаться, – сказал Александр солдату, – а не в здешней дыре. Не желаете перейти на королевскую службу? Люди вроде вас нам нужны.

Арбалетчик поднял забрало, открыв немолодое потрепанное лицо и заявил:

– Вот теперь я верю, что передо мной – граф Гальс. Более поганого языка, чем у вас, во всем Иберлене не сыщется.

Александр от души расхохотался:

– Святая правда! Вы меня уели, старина. Но раз уж вопрос личности прояснен, может быть, пропустите нас? Мое дело, право, не терпит отлагательств.