Рыцарь короля

Пьер де ла Барр, кипя от бессильного гнева после королевского суда над Блезом, в тот же день спешно покинул Лион, задержавшись ровно настолько, чтобы вверить Кукареку особому попечению хозяина гостиницы «Дофин». Поздним вечером он добрался до Тарара. Выехав на следующий день ранним утром, он достиг Лальера задолго до полудня.

Пьер прекрасно понимал, насколько важно как можно скорее доставить в Лион мадам де Лальер. Король был чрезвычайно милостив к женщинам. Ее свидетельство по делу Блеза могло и перевесить измышления де Норвиля. На случай же, если из этого ничего не выйдет, у Пьера все ещё должно остаться время связаться с кем-нибудь из мелких служителей замка Пьер-Сиз и попробовать использовать подкуп.

Однако сейчас все зависело от того, что сталось с мадам де Лальер. Если она покинула окрестности конфискованного замка, то нечего терять время на розыски. Однако Пьер надеялся, что ей и Рене могли из милости позволить остаться в замке, пока не поступят окончательные распоряжения насчет этого владения. Пьер был сильно удручен ужасным положением Блеза, а тревога за Рене заставляла его ещё сильнее торопиться по дороге из Лиона.

Добравшись до деревушки Лальер, он галопом проскочил её и поднялся на возвышение, где стоял замок. Его встретили запертые ворота, выкрашенные желтой краской, — знак конфискации. Они выглядели страшно, как лицо мертвеца. Подъехав ближе, он постучал по створке рукоятью шпаги и услыхал, как изнутри заброшенного замка ему отвечает одинокое эхо. А больше — ни звука. Впрочем, оставалась ещё надежда, что в доме живут, но пользуются каким-нибудь другим входом.

Привязав коня в укромном месте, он отыскал в кладке стены опоры для ног и, вскарабкавшись наверх, спрыгнул во двор. Взору его открылась картина крайнего запустения. Между булыжниками двора уже пробилась трава, огород зарос бурьяном, зеленая пелена ряски затянула поверхность утиного пруда; на вершине бельведера, где когда-то нес караул Клерон, стояла высокая трава. Окна дома безжизненно смотрели в пустоту. Исчезли не только люди и животные, исчезли даже голуби из голубятни.

В тревожной тишине, многократно усиливающей звук его шагов, Пьер пересек двор, подошел к парадной двери и постучал. Снова до него донесся лишь гулкий отзвук, и больше он не повторял этой напрасной попытки. Он не был склонен к задумчивости, но некоторое время стоял, охваченный смятением, — так велика была разница между тем, что наблюдал он сейчас и видел здесь всего полтора месяца назад.

Пьер часто воображал, как возвратится в Лальер, в лучах королевского благоволения и славы Блеза, в качестве признанного поклонника Рене. Он без устали расцвечивал эту сцену красками своей фантазии, варьируя самые яркие цвета… И вместо этого — такая мрачная действительность!

Ну что ж, надо вернуться в деревню и поспрашивать. Нечего терять время…

Де ла Барр был так поглощен своими мыслями, что сухое покашливание за спиной заставило его вздрогнуть, как от пушечного выстрела, и он резко повернулся, схватившись за рукоятку кинжала.

Но тут же успокоился. Это был сьер Франсуа-Ведун, который во время недавнего краткого визита Пьера помог ему пару раз увидеться с Рене в близлежащем лесу. Вот уж действительно, ни одну золотую крону не потратил Пьер с такой выгодой, как ту, которую он дал сьеру Франсуа при первой их встрече, в утро перед боем у брода. С тех пор старый шарлатан, рвение которого усилила ещё одна дотация, использовал все свое колдовское искусство, чтобы успешно продвигать дела молодого мецената.

— Черт побери, милейший сьер! — воскликнул Пьер. — С чего это ты вздумал подкрадываться к человеку, словно призрак! Ты меня до полусмерти напугал… Однако я рад видеть здесь хоть что-то живое. Как ты попал сюда?

Франсуа снял широкополую шляпу и поклонился так низко, что спутанные волосы повисли вдоль щек.

— Да хранит вас Бог, монсеньор. Весьма сожалею, что застал вас врасплох. Увидев, как вы проехали через деревню, я последовал за вами и вошел через калитку за конюшней. Надеюсь, у вашей милости все благополучно?

Пьер вскинул руки вверх:

— «Благополучно»? — повторил он. — Ну и вопрос, клянусь скорбящей Богоматерью! Где мадемуазель Рене? Где мадам?

Ведун покачал головой:

— Да, с тех пор, как ваша милость были здесь в последний раз, тут многое переменилось.

— Хватит! — оборвал его Пьер. — Перемены я и сам вижу. Но где дамы?

К его огромному облегчению, Франсуа ответил:

— Терпение, монсеньор. Они неподалеку отсюда. Я взял на себя труд найти для них жилище, когда их вышвырнули из замка и когда никто другой не набрался смелости приютить несчастных. Я даже понес некоторые затраты на их нужды из собственного моего кошелька, в сумме девяти ливров и восьми денье. Можете мне поверить, они ни в чем не терпят нужды.

— Молодец! — сказал Пьер. — Большое спасибо! Затраты будут возмещены вдвойне… Что же это за жилище?