Рыцарь короля

— Вот так штука! Какая перемена! Я с трудом узнаю вас, мсье. Один скелет остался… И эта седина в волосах!

— Седина?..

— Белая прядь, словно перо, — подтвердил Пьер. — А борода!

Блез опустился на один из цоколей. Он вдруг почувствовал, что смертельно устал и у него немного мутится в голове.

— Три недели в замке Пьер-Сиз, друзья мои. Но эта, последняя неделя…

Его охватил ужас при воспоминании о недавнем прошлом — и невероятное облегчение при мысли об избавлении. Он закрыл лицо руками.

Пьер заполнил паузу, произнеся длинное и витиеватое ругательство, которому позавидовал бы любой солдат королевского войска. В заключение он выразил горькое сожаление, что не смог немного отложить убийство этого мерзопакостного типа, который, помимо прочих казней, вполне заслуживал, чтобы его посадили на кол.

Любопытство вытеснило из головы Блеза мысли о перенесенных страданиях:

— Все-таки не пойму, зачем ты его задушил. Конечно, туда ему и дорога; но уговор-то он выполнил.

— Кто, этот проклятый двурушник? — возмущенно вскричал Пьер. — Вы что, не слыхали криков с другой стороны замка, как раз оттуда, где мы должны были спускаться? Ну погодите, я вам расскажу…

И он описал фокус Тибо, как слышал о нем от сьера Франсуа. Идея поймать негодяя в раскинутую им самим сеть пришла к нему во время встречи на бойне. Потом они с Франсуа все это как следует обмозговали.

Поскольку он не мог пронести с собой в замок оружие, нужно было изобрести какое-то орудие убийства — бесшумное и надежное. Кнут погонщика мулов как нельзя более подходил для этой цели, ибо не мог вызвать подозрений. Они его специально подготовили для намеченной операции.

Потом Пьер и Франсуа отрепетировали якобы случайное падение кошелька, внезапное набрасывание удавки. Они тщательно осмотрели снаружи стены замка, чтобы определить подходящее место для спуска. С трудом уговорили Фому-Бродягу, чтобы тот позволил спрятаться в тайном подвале. Однако для осуществления этого плана, как ни скрупулезно он был продуман, требовалась ещё и удача — и удача им не изменила.

— Святой Иоанн! — промолвил Блез немного охрипшим от волнения голосом. — Уж не знаю, как вас обоих благодарить… — Он замолчал на минутку, чтобы прочистить горло. — Однако вы так и не рассказали, как вам удалось достать тысячу ливров за два дня. Это самое поразительное во всем деле. Я полагаю, монсеньор маркиз…

— Нет, — прервал его Пьер.

У него был необыкновенно торжественный вид.

— Это, мсье, истинное чудо. Вы обязаны своим избавлением самой Пресвятой Деве, и я дал обет совершить паломничество в Лорето 76в самое ближайшее время, как только можно будет. Дело было так. Все, что мне удалось, — это достать пять сотен ливров, и ни на одно су больше. На случай, если не будет никакого выхода, я намеревался обратиться к маркизу — но только в самом крайнем случае, потому что сейчас он у короля в самой что ни на есть черной немилости. Наш друг, сьер Франсуа, предложил изготовить для меня какие-то волшебные монеты, которыми можно одурачить почти любого; но для этого требовалось время, и опять же мы не решались испытывать их на такой лисе, как Тибо Одноглазый. Так что оставалось надеяться только на небеса. Я изложил дело перед Пресвятой Девой в её часовне у святого Иоанна. И мгновенно — я и молитву до конца не успел прочесть — мне пришла мысль о доброй аббатисе Сен-Пьера, мадам Антуанетте д'Арманьяк. До тех пор я и не вспомнил о ней. «Вот, — подумал я, — вот друг мадам де Лальер, и деньги у неё определенно есть — только бы уговорить её дать в долг». Я сразу же помчался через весь город в монастырь, переговорил с госпожой вашей матушкой и с Рене и предоставил им сделать, что смогут, за ближайшую пару часов. К концу этого времени я возвратился, все ещё вознося горячие молитвы Пресвятой Деве. Так вот, мсье, эти молитвы были не напрасны…

Пьер сделал паузу для большего эффекта. Его глаза округлились.

— Если после этого кто-нибудь когда-нибудь осмелится при мне насмехаться над ценностью молитвы, я такому ублюдку кровь пущу! Меня ждала мадемуазель Рене, которая вручила мне три дорогих кольца, а также золотую вещицу ценою в двести пятьдесят ливров. И — подумать только! — эта самая золотая вещица имела форму розы — явный символ Розы Небесной!

— Роза?! — воскликнул Блез. — Ты можешь описать ее?

— Еще бы! Она была пятилепестковая и висела на тонкой золотой цепочке. Этот медальон могла бы носить и сама Пресвятая Дева!

— И роза была от аббатисы?

— А от кого же еще? Хотя в таких случаях имена, естественно, вслух не произносятся… Ради себя самой и ради монастыря мадам д'Арманьяк не могла рисковать, навлекая на себя обвинение в измене королю. Ну, что вы скажете о таком чуде? С этими кольцами да с золотой розой я смог получить даже на сто пятьдесят ливров больше, чем требовалось.

Блез сидел молча, охваченный удивлением и восторгом. Он был далек от того, чтобы сомневаться в чуде; но он один здесь понимал, как велико было это чудо.