Рыцарь-крестоносец

Пройдя в конец освещенной тусклым светом комнаты, он сел на деревянную скамью спиной к стене. К нему подошел чернокожий слуга, и он заказал себе еды. Ожидая возвращения слуги, он начал потихоньку осматриваться. Но нищего Али нигде не было видно. Слуга вернулся с подносом, и Филипп принялся за еду, с трудом проталкивая в себя куски плохо приготовленной пищи. Несколько лет назад он бы сразу же приступил к хозяину с вопросами. Но этот молчаливый человек, склонившийся над тарелкой в маленькой таверне, был совсем не похож на молодого рыцаря, когда-то отправившегося на войну из замка Бланш-Гарде.

Филипп, отодвинув от себя пустую тарелку, подозвал чернокожего слугу.

– Ты знаешь нищего Али? – спросил он как бы между прочим.

Глаза негра с сомнением окинули его лицо, потом он пожал мускулистыми плечами и указал рукой на занавешенный грязным холстом проем двери.

– Вверх по лестнице, – сказал он, сгребая со стола монетки, которые оставил Филипп в качестве платы за ужин, и удалился.

Казалось, никто не обращал на Филиппа никакого внимания. «А зачем им это?» – подумал Филипп, откидывая липкую холстину и поднимаясь по скрипящим ступеням на верхний этаж. Но его рука, скрытая под плащом, все время сжимала рукоять кинжала дамасской стали, некогда подаренного ему Юсуфом.

Поднявшись, юноша оказался в коридоре, откуда дальше вели три двери, и одна из них была открыта. Филипп остановился у распахнутой двери; его высокая фигура отбрасывала на пол длинную косую тень.

Снизу доносились голоса и звон посуды. Но здесь, на верхнем этаже, было очень тихо. Потом из открытой двери послышался кашель и чьи-то шаги.

Филипп, подойдя к двери, вытащил нож и тихонько постучал.

– Али? – спросил он осторожно.

– Заходи, – раздался голос нищего, ответившего по-арабски.

Филипп немного успокоился, но нож не убрал. У него не было оснований подозревать нищего в дурных замыслах, но за годы пребывания на Востоке ему пришлось научиться никому не доверять. Он проскользнул в дверь и плотно прикрыл ее за собой.

На низком столе в центре комнаты тускло мерцал светильник. Филиппа, привыкшего к роскоши палат эмира, поразила скромность обстановки комнаты: узкая кровать, два жестких стула, обтрепанный сундук у окна. Филипп, закрывая дверь, увидел нищего, сидящего за столом.

– Вам не нужен нож, сир Филипп, – обратился к нему нищий на чистейшем франкском языке.

– Кто ты? – недоверчиво спросил Филипп. Он все еще не мог поверить, что слышит родную речь из уст какого-то турецкого бродяги.

– Я Джон де Витри, – сказал нищий. – Рыцарь ордена госпитальеров.

– Де Витри! – воскликнул в изумлении Филипп, тотчас же вспоминая приемную во дворце Иерусалима, компанию разодетой молодежи с надушенными платками и голос, голос Джосселина, рассказывавшего что-то о брате-госпитальере молодого Жака де Витри.

– Я знал вашего брата, сир Джон, – тихо проговорил он.

– Да, Жак. Жаль. Он был убит при Хиттине. – Де Витри предложил ему свободный стул.

Филипп сел, вложив свой кинжал в ножны.

– Что вы делаете в Дамаске, де Витри? – спросил он. – Вы скрываетесь здесь после побега из плена?

– О нет. Я приехал сюда по собственному желанию. Из замка Крэк де Шевалье.

– По собственному желанию?

Де Витри рассмеялся.

– Видите ли, сир Филипп, мы поддерживаем постоянную связь с Дамаском. Я уже не раз приезжал сюда, потому что в совершенстве знаю арабский язык.

– Но зачем вы здесь?

– Во-первых, нам нужно знать, что здесь происходит, а во-вторых, мы организуем побеги пленников. Вы следующий в нашем списке.

Филипп растерянно пожал плечами, потом рассмеялся.

– Я думаю, вам лучше объясниться яснее, сир Джон, – сказал он.

– Все очень просто, – начал де Витри. – У ордена госпитальеров достаточно денег, а даже самый преданный своему народу и религии мусульманин сделает за деньги все.

Нам удалось освободить уже нескольких баронов. Видите ли, основная трудность – нехватка лошадей. Ведь не так трудно выйти за стены крепости? – Филипп кивнул. – Но зато пешком нельзя далеко уйти. Вот в этом-то и состоит наша помощь. У нас здесь есть одно место, где мы держим хороших, свежих лошадей. Одна из них предназначена для вас. Через два дня быстрой езды вы уже будете в Крэке.

– Мне нужны две лошади, – перебил его Филипп.

– Две?

– Да, со мной поедет Жильбер д'Эссейли. Он тоже здесь, в Дамаске.

Де Витри с сомнением покачал головой.

– Но у меня указания только насчет вас, сир Филипп. Великий Магистр особо настаивал, чтобы освободить вас.

– Кто?

– Сир Роджер де Мулине. Его не убили с другими госпитальерами при Хиттине, знаете ли. Он очень волновался за вас, сир Филипп. Видите ли, у вас много влиятельных друзей. Сир Вальян де Ибелин и Ги Лузиньянский настаивали, чтобы вам была оказана помощь при побеге.

При этих словах брови Филиппа от удивления слегка приподнялись, но больше никоим образом он не выразил своих чувств, которые в нем вызвало сообщение о том, что такие важные лица лично заинтересованы его судьбой. С годами он все более походил на своего отца.