Рыцарь, куколка, царевна и Вася

Летом, отдыхая у бабушек в Украине, она говорила только по-русски, и детвора дразнила ее москалькой. Нашли чем дразнить! Они ей льстили!

На каникулах Инна часто плакала. Родственники переживали за нее и старались развлечь, звонили маме и жаловались, что Инна очень домашняя, привязана к родителям, так сильно по ним скучает, что постоянно плачет. Маме и папе это было приятно, они сами начинали шмыгать носом от умиления и обещали Инне кучу подарков и обнов.

Но скучала и плакала Инна по Кире, а не по родителям. Ей не хватало Киры, ее ясных глаз, ясных суждений, доброго отношения ко всему. В отсутствии Киры она вела себя как Кира и в этом находила утешение. Идя с ребятами на речку, она останавливалась, чтобы дать поесть бездомному котенку, потому что так сделала бы Кира. Ребята реагировали так, как обычно реагировала она сама, в том числе рядом с Кирой:

– Оставь его, Инка, сам пусть воробьев ловит! Нечего его баловать, а то не выживет!

– Ну, разок-то можно угостить, – отвечала Инна интонацией и словами Киры и становилась чуточку счастливее.

Она не в первый раз задумалась, почему Кира чувствует жалость ко всем? Ну и что, что котенок один? Выживет, никуда не денется, вон их сколько, беспризорных. Ну и что, что старушка горбатая? На то она и старость, чтобы быть немощным. Подумаешь, неграм в Африке есть нечего! Пусть сажают огород и кур разводят. Ее родители же сажают и разводят. Чего жаловаться и скулить? Бери да дело делай! Инна терпеть не могла жалости, считала, что это для слабаков и слюнтяев. И дядька ее, у которого она сейчас гостила, говорил, что жалеть кого-то только портить, потому что тогда ни работать человек не захочет, ни отвечать за себя, паразитом станет.

Дядька был жутко умным, говорил мало, но всегда резонно. Все его уважали и слушались беспрекословно, со всего села приходили спрашивать у него совета. Инна хотела хоть раз подловить его на том, что он ошибся, но не получалось. Например, у него была молодая овчарка, сучка. Такая непутевая собака, что даже странно. Бестолковая, лаяла на все подряд, носилась как угорелая без всякой цели, при этом высоко задирала задние лапы, как взбесившийся конь. Звали ее Динка, дядька ее принес откуда-то. Тетя Валя, жена дядьки, говорила, что толку от такой глупой и неуправляемой собаки не будет. Соседи тоже смеялись и советовали пристрелить, но дядя Коля брал морду Динки в руки, смотрел ей в глаза и говорил:

– Погодите чуток, вот понесет, и дурь из нее вылетит. Еще удивляться будете.

– Как это – понесет? – спрашивала Инна.

– Забеременеет. Вот забеременеет и сразу поймет, кто она и для чего в этой жизни существует. Она и сейчас умная, просто… дура еще.

Инне это казалось странным объяснением и она чувствовала недоверие. Как это вот так просто можно враз все про себя понять и обрести свое место в жизни? И как это – уже умная, но еще дура?

В середине лета все обратили внимание, что Динка уже какое-то время ведет себя солидно, как подобает собаке благородных кровей. Она не грызла обувь, не кидалась на проезжавшие мотоциклы, не брехала с утра до вечера. Вырывала яму в земле и лежала в ней, спасаясь от жары. Есть приходила не спеша, посторонних во двор впускала, но никого без хозяев не выпускала – садилась у калитки, рычала и скалила зубы. И где такому хитрому приему научилась?

– Ты смотри, – говорили все, – прав Николай!

– Что, понесла? – уточняла Инна.

– Да, понесла.

– А как вы узнали?

– Вон на соски ее посмотри, видишь, увеличились?

Инна опускалась на корточки и видела, что да, увеличились.

– Она с нами играть перестала.

– Конечно. Теперь будет все агрессивней, ей потомство надо сберечь.

– А она такой умной и останется? Или ощенится и все?

– Теперь уже навсегда ее характер проявился. Она себя поняла.

Все-таки до конца уразуметь такую метаморфозу Инне было сложно. Мучил вопрос: как так – раз и другой собака стала? Из-за беременности? И люди тоже из-за детей меняются?

– А люди тоже из-за детей меняются?

– Обязательно. Сначала бесятся, потом перебесились и все, знают уже, для чего живут.

Чудно.