Рыцарь любви

Почувствовав запах гари, старая Петронелла проснулась и пришла в ужас, узнав, в чем дело, но получила от своей госпожи приказание сейчас же идти в кухню.

– Боже милостивый! Пресвятая Дева! Матерь Божия! – причитала растерянная старуха, спеша исполнить приказание.

Открыв дверь, Жюльетта впустила в комнату струю ветра, и последняя искра погасла в печке. Поспешно осмотрев уцелевшие клочки бумаги, Жюльетта убедилась, что не было ни малейшей возможности разобрать написанное. Все, что могло служить обвинением против Деруледа, уже обратилось в пепел. Остатки бумаги нечем было зажечь, так как лампада погасла. Что делать с кожаным портфелем? После минутного размышления Жюльетта бросила его в чемодан между платьями и вышла из своей комнаты.

Глава 5

Обыск спальни Деруледа оказался также бесплодным, но Мерлен не терял надежды, он несколько переменил тактику относительно Деруледа и даже разрешил ему пойти к матери, сам же занялся тщательным осмотром кухни.

Успокоив мать, которая тщетно старалась скрыть свой страх за любимого сына, Дерулед поспешил в кабинет, он горел нетерпением узнать, успела ли Жюльетта уйти и унести кожаный портфель. Не найдя девушки в кабинете, он бросился в ее комнату и столкнулся с ней в дверях.

– Бумаги сожжены! – шепнула она.

– И своим спасением я обязан вам!

При этих словах, выражавших безграничную благодарность, Жюльетта так побледнела, что Дерулед, думая, что она падает, поспешил поддержать ее. Забывая опасность, не помня ни о чем на свете, он усадил ее в кресло и опустился перед нею на колено, нежно гладя ее холодные руки. А она? Она тоже забыла действительность, свою клятву, преступление и заслуженное наказание и впервые почувствовала, что хорошо жить на свете, хорошо любить и видеть у своих ног единственного в мире человека, которого она сама горячо полюбила.

Скрип двери вернул их к действительности. В комнату вошла Анна Ми, бледная, дрожащая, с выражением ужаса в широко раскрытых глазах.

– Что с тобой, Анна Ми? Неужели они осмелились? – спросил Дерулед.

– Нет, они только разрыли всю кухню… они делали допрос мне и Петронелле.

– О ком они расспрашивали вас?

– О тебе, твоей матери, о… нашей гостье.

Дерулед видел, что кузина сильно взволнована: ее тонкие пальцы судорожно сжимали лист бумаги.

– Анна Ми, – ласково сказал он, – ты так взволнована, точно произошло что-то ужасное. Что означает эта бумага?

Анна Ми потупилась, стараясь, по-видимому, собрать все свое самообладание. При первом взгляде на нее Жюльетта замерла, ожидая своего смертного приговора.

– Эту бумагу дал мне гражданин Мерлен, – ответила Анна Ми. – Он долго выпытывал, не знаю ли я, кто написал анонимное письмо, оно было написано на листке бумаги и брошено в ящик с донесениями.

– Странно! Я не знал, что у меня есть тайный враг, но как же эта бумага попала в твои руки?

– Мерлен спросил меня, хочу ли я взглянуть на почерк, – внезапно оживившись, произнесла Анна Ми и в упор взглянула на Жюльетту. – Ну, и я, конечно, пожелала узнать, кто же это низкое создание, предавшее тебя в руки безжалостных негодяев? Кому ты сделал зло?.. Мерлен дал мне вот эту бумагу, полагая, что кто-нибудь из нас узнает почерк.

Дерулед протянул руку, чтобы взять листок, но в этот момент взглянул на Жюльетту и остолбенел: вскочив с кресла, она в мгновение ока очутилась подле Анны Ми. В комнате наступила мертвая тишина, и в эту страшную минуту Дерулед на лице Жюльетты прочел ее вину. Это была молния, пронизавшая его идеал, его счастье, божество. Его мадонна умерла. Перед ним стояла только прекрасная женщина, перед которой он готов был расточить все сокровища своей любви. Так вот награда за спасение жизни, за нежную любовь и гостеприимство!

Она уже не старалась скрыть свою вину и беспощадно смотрела на Деруледа, словно у него же молила защиты от дальнейших оскорблений. Может быть, она надеялась, что его любовь слишком велика, чтобы исчезнуть безвозвратно?

– Дай мне бумагу, Анна Ми. Может, мне удастся узнать почерк моего злейшего врага.

– Теперь это уже бесполезно, – медленно проговорила Анна Ми, бросая бумагу и не сводя взора с Жюльетты.

Дерулед поднял бумагу, развернул и… увидел, что это был чистый лист.

– Да на ней ничего не написано! – вырвалось у него.

– Ничего, кроме истории предательства, – с торжеством ответила Анна Ми.

Она уличила-таки предательницу, унизила ее в глазах любившего ее человека, идеал упал с пьедестала, но, подняв взор на Деруледа, Анна Ми поняла, что разбила и его жизнь. Его лицо как-то вдруг постарело, на нем выражалось глубокое отчаяние.

Жюльетта не отрывала от него взора, но в последнем не было ни надежды, ни отчаяния. Она ни о чем не думала, ничего не сознавала, только чувствовала в душе одну сплошную ужасную пустоту.