Рыцарь на час, оплата по fакту

Мне пришло сообщение о том, что сам Марио уже в пути. Господа, сам Марио Мена едет к нам. Одним меньше на окраине и одним больше в Барселоне. Вот посмотришь, в конце концов в Старой Гаване не останется ни одной мыши. Брат Иван, наверное, мир тесен, но он очень грязный, потому что мы все переплетаемся. Передай мне банан. Я вижу, что ты голоден, но здесь не перекусывают. Боже мой, как жарко на твоей кухне, но какая она чистая. Сразу видно, что ты не часто готовишь, все такое новое… А я говорю: «Зачем тебе такая кухня, если у тебя нет никого, кто бы тебе готовил?» Это, Иван, условия жизни. С такой кухней, как у тебя… У меня челюсть отвисает.

Так вот, Марио приезжает в эту субботу, тогда ты мне скажешь, брать ли мне бутылку в аэропорт или как, хотя у него будет мало вещей. Говорит, что ему выделили место для обучения. Место, господа! Каждый уезжает, как хочет или как может. Одни уезжают неизвестно зачем, другие из-за политики, а третьи, скажем так, по любви, в результате собирается куча народу. Передай мне пиво, а то очень жарко.

Хотя сказать по правде, что касается любви, то это меня смущает, потому что многие кубинцы уезжали за любовью, а теперь не знают, чем бы себя занять. Ты мне не веришь? Да, я знаю, что у тебя другой случай, ты на волне, брат, но здесь много решительных людей, поверь мне, я имею о них представление. Чего я не видел своими глазами, так этого не видел никто… Потому что одно дело — тропическая распущенность, а другое — западная. Не смейся, это действительно так. Посмотри на меня. Так влюблена была в меня эта шведка, что не прошло и месяца, как она прислала приглашение. А как только я приехал, стала холодна, словно смерть, но я не обращал внимания. Эта сучка держала меня взаперти целую неделю — целую неделю, понимаешь! — а я должен был бить ее ремнем, чертова извращенка. Так продолжалось до тех пор, пока она не успокоилась и не сказала, что устроит мою жизнь, чтобы расплатиться, и все это на английском, потому что шведский я не знаю, а на английском хотя бы чуть-чуть говорю. Но в Стокгольме не устроиться. Тебе дают все права, тебе дают возможность учить язык, но ты жрешь что попало, и всегда тебе жутко холодно.