Рыцарь ордена НКВД

— Товарищ Сталин, у нас в селе мингрелов треть. А во власти сто процентов. Друг друга поддерживают, покрывают. А если чего не по ним — преследуют. И ничего ты не добьешься, если не мингрел.

Дальше — больше. Судьи мингрелы своих не осуждают. С остальных взятки берут.

Сталин удивился:

— Как же так? Ведь суд должен быть по закону.

— Товарищ Сталин, какой закон, если ты имеретин, а судья мингрел. Взятки берут все. Заявление в суд, в милицию — плати. Чем вас, заявителей, больше, говорят, тем нам лучше.

Конечно, Сталин наивным не был и отлично знал местную специфику. Но размах коррупции и кумовства его поразил. Он был искренне возмущен.

Там такое порассказали, что и присутствовавшего при этом генерала Ясного взяло за сердце. Бедное забитое начальством население в плену у хапуг и мародеров. Особенно почему-то судьи зверствовали — брали со всех и за все. Какая-то каста профессиональных мздоимцев.

Сталин, выслушивая, нервничал все сильнее. Начал ходить по залу.

Министр Каранадзе бледнел все сильнее. Он все это знал, но ничего поделать не мог. И понял, к чему все идет. И что жизнь его на волоске зависла. Сам он был мингрелом, но честнейшим человеком, которому ничего не нужно было, тем более чужого. И сложившееся в республике положение его давно уязвляло.

— Может, преувеличиваете? — спросил Сталин.

— Да где там, товарищ Сталин! Одна курица осталась, да и то у нее одна нога, а не две…

— Здесь же это только называется советская власть. А где она? Мы ее и не видели!

— И как дальше жить будете? — спросил Сталин.

— Как скажешь, Коба, так и будем жить, — назвали его старики по партийному псевдониму.

После этого появилось Постановление Политбюро ЦК КПСС о состоянии дел в Грузии. Так началось знаменитое мингрельское дело. Закрутилась карательная машина — МГБ и МВД заработали вовсю. Особенно старались отличиться местные товарищи. Первого секретаря Кандида Чарквиани арестовывать не стали — Берия держался за него руками и ногами, но с поста уволили. Каранадзе тоже оставили на посту министра внутренних дел — его арестуют позже.

Шли аресты партработников, судей, сотрудников милиции, прокуроров из мингрелов. Особенно не разбирались, но вряд ли хоть в ком-то ошиблись — все были как на подбор, завязаны в круговой поруке, взаимных подношениях.

Василий Степанович получил задание обеспечить этапирование. Из Москвы он запросил батальон сопровождения. Ни судов, ни прочего крючкотворства — всех на вольное поселение. Запретили пять лет дома появляться. Два эшелона ушли в Красноярск — двадцать вагонов по восемьдесят человек в каждом. И никто не возражал. Все эти обнаглевшие лица были виноваты и прекрасно знали об этом.

Но расследование продолжалось еще долго. Позже появилось еще одно Постановление о наказании виновных по мингрельскому делу. «Не все мингрельцы виновны, в том числе Берия». Возможно, вначале Сталин думал убрать таким образом покровителя всего этого безобразия зарвавшегося Лаврентия, но тот ему был еще нужен. И процесс стали спускать на тормоза.

Пока все это тянулось, Ясный оставался в Грузии. Когда собрался выезжать в Москву, произошла катастрофа — штормом смыло железную дорогу с поездом, и железнодорожное сообщение прервалось.

Ясный вместе с Каранадзе поехал посмотреть. От дороги только обрыв в море остался. К генералам подошел пожилой грузин.

— Ну что, старик, где твоя дорога? — спросил Ясный.

— В море ушла. А там вот мой дом был. Тоже в море ушел…

Глава 34 Врачи-убийцы

— Срочно прибыть на «уголок», — был передан приказ Ясному.

Это означало — прибыть в кабинет к Сталину, расположенный в Кремле в угловой комнате. Место было мрачноватое — нужно пройти через анфиладу комнат с охраной, через кабинет Александра Поскребышева — бессменного секретаря Сталина. Потом был еще один предбанник с охраной.

Ясный шел по анфиладе с некоторым трепетом. Рядом с ним ступал представитель ЦК в МГБ СССР Семен Игнатьев.

В полумраке комнаты перед кабинетом Сталина за столом, понурившись, сидел человек в генеральской форме. Увидев визитеров, он вяло махнул им рукой. Это был руководитель МГБ Абакумов — уже бывший. Судьба порой выделывает невероятные кренделя. Еще недавно его именем пугали маленьких детей и больших чиновников. И вот теперь он ждал своей участи. В этот июльский день 1951 года был его последний визит к Сталину. Через несколько дней его арестуют по делу врачей. И его земной путь устремится к своему финалу.

Дело врачей раздул заместитель начальника по следствию УМГБ Архангельской области Михаил Рюмин. В Архангельске арестовали одного врача. Тот признался во всем на свете, а заодно и подписал протокол, в котором утверждалось, что ведется подготовка устранения Сталина при помощи коварных врачей-вредителей.

Рюмин доложил об этом сначала начальнику УМГБ, а потом напрямую Абакумову. Последний собаку съел на подобных делах, решил, что особых перспектив у дела нет, и объявил прыткому подчиненному:

— Необоснованные обвинения. Занимайтесь своей работой.