Рыцарь с буйной фантазией

Поднявшись по вырубленным в скалистой породе ступеням, они обнаружили уютный закуток, а в нем скамеечку, густо обсиженную смуглыми бабульками. В глазах пенсионерок читался живейший интерес и кое-какая корысть. Каждая из них в сезон сдавала комнату, а то и две. Но сейчас все комнаты были пусты, а лишний заработок никому из них не мешал. Но как быть? Случайно забредшей в их владения жертвы на всех явно бы не хватило. И они нерешительно косились друг на друга, не зная, как поступить.

– Здравствуйте, скажите, а в какой квартире живут Рожковы?

Инна задала этот вопрос нарочно. Она прекрасно знала номер квартиры. Просто хотела завязать контакт со старушками. А те отреагировали довольно странно. Выражение заинтересованности на их лицах сменилось откровенным изумлением.

– Это кто же вас к нему обратиться надоумил? – наконец произнесла одна из них.

– А что такого?

– Вернетесь к себе, уж так будете благодарить этого доброхота, что я и не знаю, – ядовито произнесла бабка, а остальные поддержали ее мелким дребезжащим смешком.

– Рожковы тут больше не живут? – спросил Олег.

– Живут, как не жить.

И снова странное веселье в рядах бабулек.

– Так мы к ним сходим?

– Ступайте, – закивали головами старухи. – Ступайте. А когда вернетесь, может, у кого из нас комнатку снимете. Вот у меня, к примеру. И возьму недорого.

– У меня с лоджией. Там тоже спать можно!

– А у меня зато тишь и благодать. Я да мой старик. Вот и все вам соседи.

– А я вообще одна живу! Селитесь ко мне. И окна на северную сторону. Солнышко припекать начнет, так вам не жарко будет.

Предложения сыпались одно за другим. Оказалось, что за совсем небольшие деньги тут можно снять и отдельную квартиру с видом на море. И с кухаркой, роль которой будет исполнять та же хозяйка, которая временно переселится к знакомым. И с горничной – ее дочкой. И вообще любой каприз за ваши деньги.

Но Инна с Олегом не собиралась тут задерживаться. Они поднялись на второй этаж и в недоумении замерли перед дверью. Собственно говоря, назвать это дверью можно было лишь весьма условно. Так, деревянный щит. Дело в том, что дверь была снята с петель. И не падала только благодаря длинному бруску, который одним концом упирался в стену, а вторым удерживал дверь в вертикальном положении.

– Интересное инженерное решение, – задумчиво пробормотал Олег.

Возле двери были навалены свежие стружки. Видимо, недавно тут велись столярные работы. Присмотревшись, можно было увидеть, что на двери видны следы от стамески.

– Замок вскрывали, – пояснил Инне разбирающийся в таких вещах Олег. – С замком не справились, так просто дверь с петель сняли.

В это время позади них раздался шум шагов и чье-то пыхтенье. А затем грубый голос осведомился:

– Ну? И чего вы тут забыли?

Обернувшись, Инна с удивлением обнаружила, что низкий, почти мужской голос на самом деле принадлежит женщине. Крупной, неуклюжей, толстой, но все равно женщине. На принадлежность к прекрасному полу указывала длинная юбка с выцветшими розами по подолу. И такая же застиранная балахонистая кофта, милосердно скрывавшая от глаз посторонних расплывшиеся телеса тетки. Носить бюстгальтер, судя по всему, она считала излишней роскошью.

– Нам нужны Рожковы.

Взгляд тетки отразил легкое удивление.

– Да? – пробормотала она. – Ну, проходите.

И с силой поддев балку, она вышибла ее. Дверь начала немедленно заваливаться, но тетка своей могучей дланью поддержала ее и отодвинула в сторону. Войдя в квартиру сама и впустив гостей, она проделала те же манипуляции в обратном порядке. И заперла дверь изнутри на внушительный засов.

– Так и живем, – сердито произнесла она. – Колька, старый черт, ты что все дрыхнешь?

Из комнаты донеслось невнятное мычание.

– Да вы проходите, – пригласила тетка. – Коли у вас к нам дело, так милости просим. Извините, что я вас грубо приветила. Соседки достали. Сами целый день ни хренищи не делают. Только языками сидят чешут. И все про нас. Можно подумать, хуже нас и людей нету.

Инна с Олегом озирались по сторонам и не верили, что попали куда нужно. Может быть, в архиве перепутали и дали им адрес других Рожковых? Пьяниц и, вероятно, дебоширов? По всей обстановке было видно, что тут поселился порок и горькая нужда. Стены были поклеены дешевыми бумажными обоями, которые свисали клочьями вместе с паутиной и бахромой пыли. Плафоны на люстре были разбиты и щерились острыми осколками, словно злобные неведомые монстры, притаившиеся на потолке.

На полу лежали горы мусора, заплесневевшие объедки, жирные обрывки газеты, пустые сигаретные пачки и бутылки. Часть их аккуратными шеренгами выстроилась вдоль стен, опоясывая комнату двойным периметром. Занавесок на окнах не было. Вместо них какая-то серая давно не стиранная ветошь. Одним словом, в квартире царила жуткая нищета и запустенье.

– Николай Сергеевич? – нерешительно обратилась Инна к поднимающемуся с продавленного дивана мужчине.

– Кто? – нахмурился тот. – Кто Сергеевич? А? А-Анатольевич я. Сергеевичем мой покойный дядька был.