Рыцарь с железным клювом

— Нет, не твои, — серьезно отвечала Иринка. — Ты только не смейся надо мной, над тем, что я тебе скажу, но я очень хочу увидеть этот призрак или хотя бы узнать наверняка, что привидения существуют, что они возможны. Ведь тогда я буду уверена, что после смерти человек умирает не совсем, а остается что-то... пусть не душа, а какая-то тень, пусть даже очень непохожая на живого человека. Если я буду это знать, то легче станет жить. Я ведь свою маму забыть не могу, поверить не могу в то, что она умерла... совсем и ничего от нее не осталось...

Когда Иринка только начала говорить, Володя уже готовил насмешливый ответ, но потом он слушал девочку серьезно и почти разделял ее интерес — и его самого порой сильно тревожила мысль: а что будет с ним потом, после смерти. А здесь Иринка почти нашла способ ответить на этот вопрос: действительно, если легенда о рыцаре-призраке не была сказкой, то это могло служить доказательством жизни после смерти.

— Все это очень интересно, — как-то неопределенно сказал Володя, по сути дела не знавший, что ответить Иринке, и они больше не разговаривали и молча смотрели телевизор, пока мама не предложила «детям» идти в отведенные им апартаменты укладываться спать. Молча поднялись и пошли петлять по лабиринту замка.

***

Дорогой мама спрашивала у Володи, чем он занимался в свой первый рабочий день, и Володя охотно, желая щегольнуть перед «женщинами» знанием предмета, рассказывал о том, какое оружие посчастливилось ему держать в руках сегодня. Но Иринка отреагировала на Володин рассказ по-своему, сказав довольно резко, чем, однако, осталась не очень довольна мама:

— Свихнешься ты на своем оружии! Весь мир разоружается, а он, видите ли, только о своих железках и мечтает!

Володя замолчал, всерьез обидевшись на Тролля, — то, что он обожал, и то, что «защищало» его, презиралось человеком, так нравившимся ему.

Когда Иринка, попрощавшись, скрылась в своем номере, а Володя и мама тоже зашли в «апартаменты», Виктория Сергеевна спросила у сына:

— А скажи-ка, твой наставник по оружейному мастерству, крестоносец этот, не «под мухой» сегодня был?

Володя понял, что имела в виду мама, и решительно замотал головой:

— Ты что! Ни-ни, как стеклышко! Весь день от верстака не отходил.

И мама, удовлетворенная ответом, скоро погасила свет. И странно несмотря на море впечатлений, полученных Володей за день, они не беспокоили его и мальчик заснул сразу, едва голова коснулась подушки. Зато сразу же явился сон: облеченный в блестящий рыцарский доспех, он с тяжелым копьем в руке едет на лошади, а рядом с ним на вороном скакуне, в длинном платье, свисающем до земли, гарцует Иринка. Девочка смотрит на Володю с восхищением, и сердце его полно радости и покоя. Крестоносец Александр Фомич в кожаном фартуке идет подле его коня, держась рукой за стремя, но нарушает торжественность движения поминутным доставанием бутылки с вином, которую то и дело прикладывает к жадным губам. Вдруг вдалеке показался скачущий им навстречу всадник, держащий копье наперевес, и Володя с улыбкой сказал Иринке перед тем, как опустить забрало: «Теперь ты понимаешь, зачем мужчине оружие?» И девочка лишь смущенно склонила голову. А всадник все приближался, и теперь было видно, что забрало его шлема выковано в форме длинного птичьего клюва...

Проснулся Володя от чьего-то пронзительного крика и вначале не мог понять, наяву ли слышал он этот крик или во сне. Но крик повторился кричала мама, и Володя страшно испугался поначалу оттого, что его мама кричала каким-то чужим голосом, неприятным, резким. Она, в длинной ночной рубашке, стояла на кровати, прижимая одну руку к груди, а другую протягивая в сторону входа в комнату и словно защищаясь ею. На небе сегодня светила луна, и слабый, болезненный свет ее проникал в номер через незанавешенное окно, поэтому и мог Володя различить очертания подавленной ужасом фигуры матери.

— Уходи! Уходи! — услышал Володя бормотание мамы и повернул голову в сторону входа. И то, что увидел мальчик неподалеку от своей постели, заставило его вскрикнуть не менее пронзительно, чем кричала мать.

Утопая во мраке комнаты, стояла молчаливая и величественная фигура, облаченная в рыцарский доспех. Свет луны ронял приглушенные блики на выпуклости лат, и от всей фигуры будто веяло холодом. Плащ из легкой материи, почти бестелесной, ниспадал вдоль наплечников с высокими ребрами и чуть-чуть шевелился под дуновением потока воздуха, текшего из отворенного окна. Плюмаж из страусовых перьев тоже едва заметно колебался, и, казалось, эта неподвижная фигура жила своей нездешней, могильной жизнью. Одна рука, облаченная в железную перчатку, покоилась на крестовине большого меча, уткнувшегося острием клинка в пол, а другая как-то странно была протянута вперед, точно существо в доспехе обращалось к людям с какой-то просьбой. Черные щели забрала, скрывавшие лицо того, кто потревожил людей, были похожи на пустые глазницы мертвеца, и особенно ужасное впечатление создавалось длинным клювом, уродовавшим голову-шлем незваного гостя.