Рыцарь Шестопер

— Ладно, путь подойдет. — И, когда та оказалась рядом, поинтересовался: — Что надо сударыне?

— Вот, госпожа передала. — Девица очень старалась, чтобы небольшой пузырек из стекла никто, кроме Грина, не увидел. — Это очень хорошее и редкое лекарство. Очень помогает от любой напасти или хвори. Еще лучше оно помогает при внезапных обмороках. Надо принимать по глотку примерно раз в час.

Брать неведомую микстуру Василий не спешил. Средние века все-таки, темнота! Какое здесь может быть толковое лекарство? Настоянное на коготках летучих выползней и на экскрементах пещерного кузнечика? Спасибо, не надо!

Вслух же поинтересовался:

— О каком обмороке речь?

Девица покраснела, напряглась и неумело соврала:

— Ничего не знаю. Только передаю слова, сказанные госпожой, и одно из лучших лекарств из ее личных запасов.

— А почему тогда ты пытаешься передать мне этот флакон незаметно?

— Да потому, что его содержимое стоит многократно больше, чем твой конь! — прищурила глаза амазонка и, кажется, несильно преувеличила. — Если граф увидит, что оно досталось тебе, его хватит удар. Так что старайся пить лекарство тайком от всех.

— Хорошо, спасибо, я буду придерживаться рекомендаций твоей госпожи. Передай ей от меня особую благодарность в виде вот этого скромного колечка, ценного для меня как память о любимой.

Раскланиваясь друг с другом, высокие стороны незаметно обменялись подарками. И уже через минуту колонна тронулась в путь. Оглянувшись, Райкалин увидел, что девица запрыгнула в дилижанс уже на ходу. Тоже повод для раздумий:

«Почти два часа она терпеливо ждала. Что говорит о том, что лекарство и в самом деле ценное. Да и какой смысл Зареславе меня травить? Никакого! Допустим, начну я пить, умру, упаду с коня… Все просто и ясно, кто виноват. Пусть и не видели сам момент передачи флакона в мои руки, девица — первая подозреваемая. Ах да, еще и Найт имеется… Хорошо, что в хвосте колонны плетется! Не видеть бы его рожу никогда! Мм… о чем это я? Ах да: пить или не пить?..»

Короткий спор здравого смысла и поднявшей голову любовной страсти завершился победой страсти. Она просто вопила, что юная прелестница не способна ни на какую подлость или коварство. И сама несчастна, потому что едет в чужой город, в чужой край насильно, по приказу.

В общем, стараясь делать это незаметно, Шестопер аккуратно открыл флакон, принюхался к содержимому и сделал первый глоток. Долго чмокал губами, все пытаясь определить, как классифицировать оригинальный вкус микстуры. Смесь ароматов миндаля, полыни и меда сокрушалась горечью ромашки, мускатного ореха и еще чего-то неуловимого. Вполне возможно, что компонентов могло быть десяток, а то и за сотню. Хотя при таком количестве ценность ингредиентов взаимно уничтожаема.

Зато страсть торжествовала в самом главном: это — не яд! Не настолько уж противное лекарство! И скорей всего — именно лекарство. Потому что подходит по вкусу, консистенции и… от нее! Да и общее состояние организма стало улучшаться после первого же глотка.

Появились дельные мысли: «Опять забыл про своего домового! С таким владельцем он долго не протянет, помрет с голоду!»

Василий сунул руку в сумку и успокоенно выдохнул. Лягушка довольно резво зашевелилась, повисла на пальцах, а там и капельку полагающейся крови получила. Что порадовало еще больше: отсутствие на дне сумки двух долек кураги. Выпасть они не могли, значит, зверушка угощение распробовала и съела. Не факт, что с удовольствием, но все-таки! Держать при себе вегетарианца гораздо предпочтительнее, чем хищника.

«А что, может, со временем окончательно на фрукты перейдешь? — пытался Василий установить мысленный контакт с неведомым созданием. Но то молчало, как партизан, опять сформировавшись в комок и делая вид, что спит. — Понятно. Тоже приболел? Что-то нам с тобой, брат, не везет. То бьют нас, то кормят чем попало… То иных радостей жизни лишают… А то и откровенно убить жаждут! Слышал небось о моем предстоящем поединке?.. Кстати! Надо будет сейчас поспрашивать, словно невзначай, как в этом Вищине дело обстоит с дуэлями. Где и как проводят, кто секунданты…»

Подумать успел. А вот вопросы сформулировать и задать — нет. Потому что стало вначале дурно, потом опять тошно. Отступившая было болезнь вновь вернулась.

Хорошо, что память не отшибло: лекарство полагалось пить по глотку в час. Еле дождался примерного срока, глотнул повторно. Отпустило… на пятнадцать минут. Затем — опять наплыв неприятных ощущений. Так и провел последние пять часов пути, соизмеряя их с пятью глотками.

Даже виды широкой реки, называемой и здесь Днепром, ничем не порадовали. Хотя в другом состоянии он бы с восторгом рассматривал пейзажи, открывающиеся с правого берега. А вот дорога стала не в пример лучше, она была уложена плитами, на стыках залитых смолой, замешанной на какой-то измельченной сыпучей крошке. Даже до одурманенного недомоганием мозга дошло: не может таких дорог быть в Средние века. Дураки и дороги славянских просторов — главное бедствие прежнего мира — казались ему неуничтожимым фактором суровой действительности.