Рыцарь Слова

Они вышли с заднего крыльца, спустились по ступенькам через двор, сквозь дыру в изгороди, отмечавшей границы владений Фримарков, вышли на дорогу, ведущую к Синиссипи-парку. Нест несла большую охапку цветов, купленных накануне вечером и простоявших ночь на крыльце в ведре с водой. Еще не было и девяти; ветерок веял прохладой, трава намокла от росы. Парк простирался перед ними — широкий простор бурной, недавно подстриженной растительности, уходящий вдаль, тенистые рощи и неровные завесы тумана, поднимавшегося над Рок-ривер. Голая почва бейсбольных полей с холмиками для подающих еще темнели от влаги и ночной прохлады. Большие раскидистые деревья лишились большей части своих одежд, и теперь листья красочным ковром покрывали землю: красные, золотые, оранжевые и коричневые лоскутки. Игрушки на детских площадках напоминали скульптуры каких-то безумных мастеров, а деревянные стойки и скат санного спуска блестели изморозью. Перекладина у входа была опущена, чтобы никакой транспорт не мог въехать в парк после десяти вечера и до десяти утра. В отдалении одинокий владелец ирландского сеттера прогуливал своего любимца, который в этот утренний час блестел от росы.

Кладбище лежало в западной части парка по другую сторону цепной изгороди. Они выросли в парке и перелезали через эту изгородь с тех пор, как были детьми — Роберт, Касс Минтер, Брайанна Браун и Джаред Скотт, и, конечно же, она сама. Лучшие друзья в течение многих лет, они делили на всех приключения и открытия, надежды и мечты. Все, кроме правды о том, кто такая Нест.

Роберт сунул руки в карманы и выдохнул белый пар.

— Надо было поехать, — заявил он.

Он шагал впереди, взяв на себя лидерство, не принимая во внимание факт, что она выше, сильнее и лучше знает место, куда они идут. Совершенно в духе Роберта, тут уж ничего не попишешь.

Нест неожиданно улыбнулась. Роберт будет лидером, даже если ему завязать глаза.

Она вспомнила, как открыла ему свою самую большую тайну, когда-то давным-давно. Открыла и ускользнула от него на пути к месту, где ее поджидал отец. Роберт настаивал, мол, она с ним что-то сделала, и он хочет знать, что именно. Такова была цена за помощь в спасении Джареда в больнице. Она сказала правду, поведала про магию, но так, что он остался при своих сомнениях. Роберт не смог полностью поверить, но не сумел и проигнорировать ее слова. Свои сомнения он так никогда и не выразил, но именно это и привлекало его — так полагала Нест.

Между ними пролегала дистанция, которую Роберт вообще не осознавал. Между ней и кем угодно из ее знакомых. Теперь, когда Ба умерла, Нест осталась единственной, кто владел магией, кто был на нее способен и знал, что это такое. Она рождена для магии — это право досталось ей по наследству, через поколения женщин рода Фримарков, но еще и от отца-демона. Магия, которая выходит наружу через взгляд, и порой тогда, когда ее совсем не ждут. Магия, живущая в ее сердце и уме, часть жизни, которую ей вечно суждено хранить в секрете, ибо если кто-либо узнает секрет, возникшая опасность перевесит тяжесть ноши тайного знания. Магия для исцеления и магия для разрушения. Нест все еще силится понять ее. И чувствует, как магия внутри нее возрастает.

Девушка бросила взгляд в глубину леса, разросшегося у холмов, на кладбище впереди, где еще не исчезли следы ночи и копошились пожиратели. Она не видит, но чувствует их присутствие. И всегда чувствовала, в отличие от других. Невидимые, неведомые, пожиратели существуют на границах человеческого сознания. Лесовики, вроде Пика, помогают сохранять их количество неизменным, чтобы не нарушать магического баланса, определяющего поведение всех живых существ. Но люди подвержены дурной привычке расшатывать этот баланс, не понимая, что делают, изменяя его своим поведением и негативными эмоциями — так оползни постепенно, но страшно меняют ландшафт.

Это был другой мир, доступный одной лишь Нест. Она с раннего детства пыталась понять его, помогала Пику сохранить его и найти способ сопоставить его с тем миром, в котором жили все остальные и считали единственно существующим. Там, в безмолвной земле между явным и тайным, Нест была особенной, непохожей ни на кого.

— Ты ведь всю жизнь прожила в доме деда и бабушки, — вдруг произнес Роберт, глядя вперед. Они вошли в парк и двигались в тени деревьев и кустов кипариса, обрамлявших площадки для пикников, откуда дорожка вела к цепной изгороди и кладбищу. — Он был твоим домом, Нест. Если продашь его, у тебя вообще дома не останется.

Она постучала по траве носком теннисной туфли.

— Я знаю, Роберт.

— Тебе нужны деньги?

— Я найду им применение. Обучение и спорт дорого стоят. Колледж не может за все платить.

— Так почему бы тебе не сделать закладную на дом? Зачем продавать, если ты не должна этого делать?

Она не могла ему объяснить, даже если бы очень захотела. Это же связано с тем, кто она такая. Роберт не в состоянии понять, так как не был в ее шкуре. Она не хотела даже обсуждать с ним то, что считала глубоко личным.