Рыцарь Святого Гроба

— У меня совсем нет времени, — заговорил Сен-Жермен. Голос у него оказался чуть хрипловатый и на удивление мягкий, но тем не менее Жак ощутил в нем металл, который звенел, когда приор, спасая их с Робером от казни, обращался к первым нобилям королевства. — Пока не собрался конвент, я готов ответить на несколько вопросов.

— Почему вы освободили нас и как узнали о казни, мессир? — немедленно, словно только того и ждал, отозвался Робер, так что Жак не успел и рта раскрыть.

— На эти два вопроса у меня найдется один ответ, — улыбнулся приор уголками губ. — На прошлой неделе я пришел к патриарху, с тем чтобы сообщить ему о гибели одного из наших братьев и попросить совета, кого из крестоносцев принять на освободившееся место. Выбор кандидата — дело государственной важности. Наше братство очень невелико — в нем всего двадцать пять рыцарей, включая и меня, но каждый из нас, поверьте, стоит целой баталии. В ответ его высокопреосвященство протянул мне только что полученное письмо, написанное неким монахом-бенедиктинцем из Яффы, которого непонятно каким ветром занесло в Тир. Я быстро навел справки, узнал, кто такие сир де Мерлан и Жак из Монтелье, и, поверьте, то, что я услышал, очень понравилось и мне, и патриарху. В Акре в это время не было никого, кроме нас с братом Серпеном. Мы, не теряя времени, пустились в путь и, как видите, успели… Таким образом, вы избежали казни для того, чтобы быть принятыми в орден Святого Гроба.

— Насколько я понимаю, — пробормотал Робер, — выбора у нас никакого нет.

— Есть, — снова улыбнулся Сен-Жермен, — но я думаю, что он вам не понравится. Посвящение в рыцари и сержанты у нас по традиции производится на Пасху. До этого времени вы должны пройти особую подготовку, чтобы на первых порах хоть отчасти отвечать тем требованиям, которые наш орден предъявляет к своим воинам.

— Вот те раз! — искренне удивился Робер. — А я-то думал, что вам, как и братьям святого Андрея, нужен настоящий рыцарь, который будет вас обучать военному делу.

— Возвратимся к этому разговору после моего возвращения, — сверкнул глазами приор. — Я должен немедленно отбыть в Константинополь.

— Мессир, — набрался смелости и подал голос Жак, — господин де Мерлан, видимо, забыл, что у него имеются в тех местах владения, ради которых он и принял крестоносный обет.

Приор в ответ чуть кивнул головой, предлагая изложить суть дела. Жак уже заметил, что Сен-Жермен предпочитает обходиться жестами там, где они могут заменить слова.

— Молодец, Жак! — Робер пихнул приятеля локтем под бок. — Он прав, мессир, у меня действительно имеется хартия от тамошних тамплиеров. Только вот как к делу подойти, понятия не имею.

— Что у вас есть, кроме слов? — спросил приор.

— Вот грамота, — протянул Робер злополучную бумагу, которая и стала первопричиной всех его нынешних злоключений. — Речь идет о рыцарских фьефах в Афинском мегаскирстве.

— Там у нас есть владения, — быстро прочитав грамоту, кивнул головой Сен-Жермен, — думаю, что мы сможем уладить это дело с приором Греции. До отъезда я переговорю с архидьяконом — именно он ведает всеми имущественными делами и владениями ордена. Скорее всего, он согласится, чтобы Святой Гроб позаботился о ваших правах, и если желаете, то мы возьмем эти земли в управление.

— И вы не отберете мои фьефы насовсем, как храмовники? — недоверчиво переспросил Робер.

— Рыцари Святого Гроба — светские рыцари, не связанные обетом бедности, — отчеканил Сен-Жермен, — и мы не даем монашеских обетов, как госпитальеры и тамплиеры. Но данные нам привилегии, самая главная из которых — право использовать в качестве эмблемы ордена герб Иерусалимского королевства, накладывают на братьев тяжкий груз. Мы обязаны быть лучшими во всем, при этом нигде и ни в чем мы не можем нарушить закон и запятнать рыцарскую честь. После посвящения и ты, рыцарь, и ты, сержант, будете связаны с орденом до конца своих дней…

На следующий день приор покинул Акру, и в резиденции из всех рыцарей снова остался один лишь брат Серпен.

Из всех событий, произошедших за это время, самое яркое воспоминание у Жака оставили их первые воинские занятия. Несмотря на то, что его прозвище переводилось с франкского как «Змей», на самом деле этот широкоплечий светловолосый нормандец ничем не напоминал холодную рептилию. На следующее утро, не успели каноники отслужить заутреню, он без стука вошел в комнату.

— Не обижайся, сир рыцарь, и ты, сержант, — обратился он к приятелям, вскочившим при его появлении, — но мне поручено проверить вас в деле. Так что надевайте доспехи и следуйте за мной.

— Да какие уж тут обиды, — ухмыльнулся де Мерлан, вытаскивая из-под кровати кольчугу и шлем. — Еще поглядим, кто кого проверит. Ну, где тут у вас место для тренировок?

Следуя за Серпеном, они вышли во двор, завернули за угол, миновали арку, соединяющую капитул с домом рыцарей, вошли в неприметное каменное строение, спустились вниз по длинной лестнице и оказались в огромном сводчатом помещении. По периметру потолка были проделаны многочисленные щели, из которых на каменные плиты падали солнечные лучи.