Рыцарь в алмазных доспехах. Принцесса и рыцарь

Царящее вокруг молчание меня радовало. Если бы делал что-то не так, что не вписывалось бы в канву плана сеньоров сценаристов, меня бы жестко осадили. То есть, какие бы вещи я ни говорил, какие бы обидные аргументы ни приводил, пока результаты моих действий ведут к прогрессу задуманного ими, мне простится абсолютно всё - любое слово, любой поступок.

Нет, не думайте, я не впал от осознания этого в эйфорию. Какая может быть эйфория, если я по сути бегу по острию лезвия? Малейший оступ, малейшее спотыкание, и полечу в бездну. И те, кто до поры до времени мне всё прощают, меня же и похоронят. Это игра с очень высокими ставками, истинных вершин которых я не понимаю – не дорос еще до таких масштабов. Ибо речь тут идет о будущем всего государства. Но черт возьми, мне такая игра нравилась, ой-ой-ой, как нравилась!

…Как и девочка Фрейя, которую я теперь называю про себя не иначе, как «маленькая богиня». Что-то в ней есть за всей ее показной шелухой. Хрупкое и ранимое, что хочется защищать. Как есть в ней и стержень, благодаря которому она сама защитит кого угодно от чего угодно.

…В общем, весь следующий день я провел в тишине и раздумьях. И никто, даже дочери единорога, видя меня в таком состоянии, не трогали, не теребили, не доставали вопросами. Тереза же, подошедшая с чем-то в столовой, когда я ей вовремя не ответил, задумчиво помолчала, глядя на мое лицо, после чего довольно-довольно, с видом человека, узнавшего страшную тайну, улыбнулась и ушла, так и не выяснив того, ради чего пришла.

Пусть их! Да, нравится! Но я не говорил и не говорю, что нравится настолько, чтобы пытаться что-то крутить. Просто я слишком привык к девочкам корпуса, и все, кто не вписывается в их рамки, автоматически вызывают у меня интерес.

…Да, да вы правы, черт возьми! Сдаюсь! Ее старшее высочество тоже можно записать в ряд с Бэль, Паулой-Мерседес и сеньорой Санчес де Шимановской! Она так же мне интересна, я так же тащусь от нее, как и от них! Однако присутствие в этом списке не говорит о том, что я в нее влюблен, и этот момент не надо путать.

…Итак, ввиду того, что изменения планов оглашены не были, и, что еще более важно, Мишель не устроила мне вчера занятий до бесчувствия, воодушевленный, я вновь слинял перед разводом, прихватив гитару. Кроме мыслей об ее высочестве, весь вчерашний день меня занимало еще кое-что, и только сегодня утром, на свежую голову, я смог сформулировать, что именно это за «кое-что». Это касалось ребят, их творчества. Я понял, оно мне не нравится, я его банально не потяну. Не ввиду отсутствия способностей, а ввиду отсутствия интереса. Я не хочу петь в группе, имеющей на вооружении такие тексты, музыку и манеру исполнения. И по дороге, в метро, мне в голову пришла сумасшедшая мысль, которую стоило бы попробовать озвучить. Согласятся парни, нет…

Почему нет, в конце концов? У них не какая-то топовая группа, которую все знают, у которой толпы фанатов и особенно фанаток, бросающих на сцену во время концертов предметы нижнего белья. Конечно, они встретят мои идеи в штыки, но как оратор я чего-то, да стою! Уж попытка в любом случае не пытка, а спрос не ударит в нос!

От метро до школы было недалеко, обдумать мысль подробнее я не успел, а после не смог тем более. Потому, как в ста метрах выше по улице, в том же самом месте, где и в прошлый раз, стоял кортеж, а возле ступенек маячил силуэт девочки в сером, причем не абы кого, а конкретно моей старой знакомой Жанки. Но кроме оной, рядом, наверху возле вращающейся двери… Стоял Себастьян Феррейра, собственной персоной, и нервно курил. При том, что школа считалась общественным местом и на ее крыльце курить как бы запрещено.

Чувствуя, что это по мою душу, неспешно поднялся. Как и следовало ожидать, юный сеньор Феррейра сделал несколько шагов навстречу, встав так, чтобы загородить мне дорогу на последних ступеньках. Типа, он стоит на ступеньку выше, как символ.

Почувствовав спиной напряженный взгляд Жанки, через систему координации боя которой на нас взирала вся стража ее высочества (а с нею и весь корпус), я не стал быковать и сделал шаг вправо, все-таки поднявшись на верхнюю площадку. Видимо из-за того же Жанкиного взгляда, быковать не стал и Себастьян, который мог заступить мне дорогу вновь, сделав шаг в сторону одновременно со мной. Но до выяснения отношения на подобном уровне мы еще не доросли.

- Я знаю, кто ты! – бросил он в спину, когда я прошел мимо. Я остановился и медленно обернулся. Выдавил покровительственную улыбку.

- Мне кажется, было бы странно, если бы сын Октавио Феррейра, наследник самой богатой промышленной империи Венеры, не знал этого.

Он нервно затянулся, выдохнул острый дым в сторону.

- Мне плевать на твои выходки и дешевые оскорбления, Ангелито, ты не стоишь того, чтобы я на них обижался. Но от Фрейи держись подальше. Здесь я серьезен, и второй раз повторять не буду.

Я вновь покровительственно улыбнулся, вызвав этим приступ ярости, сдерживая который Себастьян аж покраснел.

- Золотой мальчик мне угрожает? А что будет, если я его не послушаюсь?