Рыцарь в алмазных доспехах (СИ)

  - Мне нельзя возвращаться. Они не простят присягу Лее и больше не выпустят. Лея же настаивать не будет - я нужна ей как ламе пятая лапа. Потому нет, мы не видимся, и не знаю, увидимся ли.

  - Но хоть общаетесь?

  Лицо напарницы озарили всполохи нечеловеческого страдания.

  - Она не узнаёт меня, Хуан. И перестала узнавать задолго до моего... Отлета.

  Сеньорита передо мной отчаянно боролась со слезами.

  - Я же говорю, она... Не в порядке. И для нее Мерседес - ее маленькая малышка, которую она качает на руках

  Гортензия говорит, в последнее время стало только хуже, она не помнит меня совсем. Почти не выходит из мира иллюзий.

  - А привезти ее сюда... - вздохнул я, говоря сам с собой, но она восприняла это как вопрос:

  - Через миллионы километров космоса и отсутствие гравитации?

  - Как же ты живешь с этим? - вырвалось у меня.

  Она подобралась.

  - Вот так и живу. Гортензия иногда прилетает, рассказывает новости. Передает дядины письма, которые я при ней сжигаю, не распечатав. Мне нельзя домой, и потому я связала всю свою оставшуюся жизнь с Венерой.

  - С Венерой, Хуан! - воскликнула она, и в голосе ее вдруг прорезались нотки истинной аристократки - величие, гордость и привычка повелевать. - Я никуда не денусь отсюда, буду с тобой до конца, и я не какая-то бомжиха-беспризорница!

  - Ты о чем? - не понял я, внутренне напрягаясь.

  - Я - принцесса! - воскликнула она. - Причем самая что ни на есть законная и легализованная! Отличная партия для племянника королевы и внука адмирала Веласкеса!

  И вновь огонь в глазах. ТАКОЙ огонь, что стало не по себе. И наверняка станет не только мне.

  - Паулита, солнышко... - Я поперхнулся. - Переведи!

  - Они задумали афёру с Фрейей, - зло продолжила девушка. - И она не выгорит. Просто потому, что Фрейя тебя не любит, а ты не любишь ее. Но у тебя будет гораздо больше возможности влиять на политику, если твоей супругой стану я. Я - Веласкес, член клана, принцесса, да и ты - представитель семьи, хоть и бастард. Никто из знати не посмеет и пикнуть, когда тебя поставят на самый высокий из возможных постов. На котором ты сможешь если не задвинуть королеву, то оградить от дурного нашептывания.

  Я - твоя лестница в небо, Хуан, - закончила она. - И я... Я люблю тебя!..

  Сказав последние слова, будто украдкой, она вновь подалась вперед и, сотрясаясь в рыданиях, уткнулась мне в грудь. Да уж, ну и денек сегодня!

  - Прости, что ТАК, - пролепетала она, - но я не могла открываться, как сопливая девчонка. Я должна была понять, убедиться. - Она подняла мокрое от слез лицо. - Я должна была быть уверена, что это именно ТО чувство, понимаешь? Я не эта дуреха Гюльзар, я не могла ошибиться!

  Я снова поймал себя на мысли, что совершенно не знаю, ни что говорить, ни что делать. Полное стопроцентное бессилие. Тогда, как что-то сказать и сделать придется, потому, что это правда. Красноволосая, как бы ее ни звали, не врет. Она не СЧИТАЕТ, что любит, как некоторые, а именно ЛЮБИТ. И ради этого, чтоб понять сие, и были устроены в свое время различные стены и табу.

  - Ты не смотри, что я такая... Прошла огонь и воду, - шмыгнула она, не поднимая головы. - Может на мне печати и негде ставить... Только и ты ведь не монах.

  - Об этом я думаю меньше всего, - погладил я ее по голове.

  - Я не буду больше. Правда. Я искала тебя давно... Не представляешь, как долго я тебя искала! - Она вновь подняла голову и встретилась со мной глазами. - Я хотела, чтобы ты избил этих подонков-братцев там, на Земле! И поставил на место их дружков! А потом дал окорот тетушке - не представляешь, как она меня ненавидит! Больше Гортензии, хотя я ей всего лишь племянница. Я хотела, чтобы ты защитил меня там, на Земле, и мне не пришлось бы убегать... Но ты встретился мне слишком поздно!..

  Я прижимал ее, ласкал, внутренне одергивая себя от любой реплики. Слушать! Только слушать! Любое слово разрушит этот неуловимый миг, когда я могу понять, что творится у нее в душе! Ведь я столько времени мечтал это сделать...

  Гюльзар не мастер коконов. Мастер коконов не Гюльзар.

  - Я видела тебя во сне, - продолжила она. - Лет с четырнадцати. Мы учились тогда в той дурацкой школе, где ходили в платьях, как у монашек. Гортензия говорила, что это нормально - всем девочкам снятся такие сны, особенно ТАМ. Но я знала, что не всем. Мы не занимались с тобой любовью, в этих снах ты... Просто был. И защищал меня. Я сильная, и всегда была сильной! Чемпионка префектуры, призер первенства Венесуелы... Стрельба, контрас... Но я знала, что ты сильнее! И ты защитишь!..

  ...Я не видела твое лицо, Хуан. Не знала имени. Ты был просто образом... МУЖЧИНЫ...

  - А потом тебя принесли в нашу каюту... - закончила она.

  - Ты знала, что я очнусь, когда не пошла вместе со всеми в столовую? Решила покрасить волосы?

  Она пожала плечами.

  - Чувствовала. Я вообще как дура торчала в каюте всё свободное время. Они все смеялись, подкалывали... Но я чувствовала, это не просто так. И когда...

  Я вздохнул и плотнее прижал ее к себе.