Рыцарь-ворон (СИ)

Она не выдержала и заплакала. Конечно, на него это совершенно не подействует. Скорее наоборот, разозлит еще сильнее. Но у нее не осталось ни сил, ни мужества.

- К черту! - воскликнул он вдруг. - Перестаньте рыдать, вы, глупая женщина. Ладно. Я согласен изображать из себя сакса. Но мои люди - норманны, и они саксонского не знают, учтите это. Так что с ними я буду говорить на французском. И не забудьте предупредить ваших людей и этого сэра Мэтлока, чтоб не проболтались.

Она забормотала какие-то слова благодарности, но он не стал слушать, хрипло расхохотался: «Сэр Энтони!», пришпорил коня и ускакал далеко вперед...

Дик бросился навстречу прибывшим. Он подпрыгнул, как шаловливый щенок, и Эдель, нагнувшись с седла, подхватила его и посадила перед собою.

- Дикки! Мой Дикки! - повторяла она, покрывая лицо сына поцелуями, но он зафыркал и начал увертываться, пытаясь избежать материнских ласк.

Как ни была она занята сыном, но все же заметила, что де Турнель тяжелым взглядом смотрит на Дика. Было что-то такое напряженное в его глазах, что заставило ее снова вспомнить предупреждение Лайонела...

Но надо было представить все же сыну графа.

- Сынок, у меня есть для тебя новость. - Большие карие глаза мальчика доверчиво смотрели ей в лицо. - В Лондоне я... вышла замуж, - облизнув пересохшие губы, с запинкой вымолвила она. Дик застыл. Глаза его широко распахнулись. - Теперь у меня есть муж... - продолжала она, чувствуя, как он отдаляется от нее с каждым произнесенным словом. - Вот он, на черном коне. Его зовут сэр Энтони.

Дик медленно перевел глаза на де Турнеля; он побледнел, губы зло сжались. Несколько мгновений мальчик и мужчина изучали друг друга; затем граф громко отдал приказание своим людям слезать с коней. Услышав чужую речь, Дик побледнел еще больше. На лице его отразились изумление и гнев. Он обернулся к матери и спросил знаком, который она прекрасно поняла: «Норманны?»

- Да, милый, это норманны, - ответила она тихо.

Он соскользнул с седла и опрометью бросился прочь...

- Ваш сын не глухой.

Эдель возмущенно воскликнула:

- Конечно, нет! Он не говорит, но прекрасно все слышит.

- И он понимает французский?

- Да.

- Странно. Вы учили его? Зачем?

- Он и латынь знает. Зачем? Просто, чем больше человек знает языков, тем легче ему в этой жизни. Рано или поздно, Дик столкнулся бы с норманнами. Лучше знать язык вра... язык тех, кого не любишь, - это может помочь там, где не ждешь.

- Язык врага, - повторил насмешливо граф. - Вы тоже прекрасно говорите по-французски. Как вы научились?

- Моя мать была из Нормандии. Она привезла с собою служанку, которая стала мне и кормилицей, и, затем, няней. Мама умерла, когда я была совсем маленькой. Няня научила меня маминому языку.

- А я все думал: почему вас зовут Эдель. Это ведь не саксонское имя. Ричард, кстати, тоже... Странно, что вы назвали так сына.

Эдель совсем не нравился этот разговор. Какое ему дело до имени ее или Дика? С другой стороны, она заметила, что настроение мужа явно улучшилось. В голосе его появились мягкие, почти задушевные, нотки.

Впрочем, чему она удивляется? Они прибыли в Карлайл, спокойно и безо всяких дорожных происшествий; и де Турнель, наконец, увидел, какое богатство приплыло к нему в руки. Плодородный зеленый край и прекрасный, хорошо укрепленный замок. Конечно, он доволен тем, что отныне все это принадлежит ему.

- Мне просто нравится это имя, - коротко ответила она. И добавила, после некоторого колебания: - И Родерику тоже нравилось. Мы хотели назвать так своего первенца.

- Родерик. Я слышал, что он провел с вами после венчания всего одну ночь, и вы понесли?

- Да, - глухо произнесла Эдель. Ей не хотелось говорить об этом. Не хотелось вспоминать...

- Вам повезло.

Она вскинула голову:

- Повезло, мессир? Повезло, что я стала вдовой через несколько часов после того, как вышла замуж? Повезло, что ваши сородичи напали на наш лагерь и всех безжалостно перебили, включая моего любимого мужа?

Де Турнель помрачнел.

- Да, вы правы. И я понимаю, что этот разговор навевает горькие воспоминания и неприятен вам. Но мне бы хотелось знать более подробно, что случилось тогда на той лесной поляне. Вы можете мне рассказать?

Эдель глубоко вздохнула.

- Зачем вам это?

- Я хочу знать.

- Для меня это тяжело. Да и я мало могу рассказать. Я вышла за Родерика вечером, нас обвенчал священник прямо на той поляне... а утром на нас напали норманны...

- Утром? Было очень рано?

- Да. Едва рассвело.

- Как получилось, что вы остались живы, если убили всех?

- Я... - Она в замешательстве замолчала. Лгать в этом было святотатством, но деваться было некуда. - ...Я отошла к ручью умыться. Услышала шум схватки, бросилась назад... - Голос ее задрожал. Она вспомнила то, что так часто снилось ей в кошмарах: крики, хрипы, стоны, лязг мечей, визг насилуемых женщин... Она тихо продолжила: - Было поздно. Норманнов было намного больше, они быстро расправились с отрядом Родерика. Я ничем не могла уже помочь нашим людям. Спряталась и просто смотрела...