Рыцарь XX века<br />(Повесть о поэте Абд ар-Рахмане аль-Хамиси из долины Нила)

Вокруг бедность и нищета. На крыше соседнего дома сидели три маленькие девочки. Голые и грязные, они забавлялись игрой в камешки. Их курчавые спутанные волосы не знали мыла и гребня. Когда они поссорились и заплакали, пришла их мать и поставила перед ними мисочку вареных бобов. Они мигом успокоились и стали жадно поглощать еду. Тучи мух кружили над ними. Нестерпимый зной и духота, плач маленьких детей, крики и ссоры женщин. «Похоже на ад», — подумал аль-Хамиси. Он вспомнил мальчугана чуть старше девочек, который вчера вцепился в его пиджак, когда он вошел в кофейню выпить сок. «Дай мне немного сока, я очень хочу пить», — попросил полуголый малыш, такой же всклокоченный и неумытый, но с удивительно красивым личиком и умными темными глазами. Он выпил сок и, поблагодарив, пошел босой по раскаленному асфальту. Есть ли у него дом?

Аль-Хамиси опустился на циновку и стал писать:

Печаль моя!
Она в согбенных спинах,
Исхлестанных бичами на полях,
Она горит слезами на щеках,
С ней делит хлеб измученный феллах
В лачуге из потрескавшейся глины.
Под ветхою одеждой бедняка
В пустом, потухшем сердце человечьем —
Покорность бессловесная, овечья
Пред ножевым ударом мясника…

Прошлой ночью он хорошо потрудился. Сегодня можно отнести в литературный журнал «Аль-Рисаля» несколько новых стихотворений. Как всегда, не было уверенности, что напечатают. Впрочем, после нескольких публикаций к нему стали относиться с доверием, даже с интересом. Друзья уверяли, что недавно написанные стихи — талантливы. Пусть бы их напечатали. Ему это так нужно!

Бедно одетый юноша, к удивлению секретаря, был радушно принят редактором.

— Вот и аль-Хамиси! — воскликнул редактор, обращаясь к почтенному господину с лицом мудреца и седой головой. — Ты кстати пришел, — обратился к аль-Хамиси редактор. — Наш уважаемый Халиль Мутран только что похвалил твои стихи, пожелал тебя увидеть.

— Совсем молодой! — воскликнул Халиль Мутран. — Ты подаешь надежды! Давай знакомиться! Садись!

— Я счастлив познакомиться с вами, — сказал аль-Хамиси, пожимая протянутую руку и усаживаясь рядом с поэтом, который еще час назад казался ему столь же недосягаемым, как бог.

— Расскажи о себе, — предложил Халиль Мутран. — Что ты читаешь? Что любишь? Бываешь ли ты в театре?

— Я многое люблю. А читаю так много, что перечислять можно целый день… Я люблю ваши стихи, — признался аль-Хамиси. — Мне нравятся ваши переводы французских пьес. Как хорош Мольер на арабском языке. Недавно я был в театре и видел, с каким восторгом публика принимала пьесу «Мещанин во дворянстве». — Аль-Хамиси посмотрел на улыбающегося собеседника, подумал, что рискнет спросить о том, что ему так важно знать. — Вам в самом деле понравились мои стихи?

— Понравились! — Халил Мутран взял журнал, который лежал на столе. — У тебя свой голос. Ты никому не подражаешь. У тебя свои, яркие поэтические образы и такое разнообразие ритмов, которое сделало бы честь большому мастеру. Мне нравится музыка твоих стихов. Она египетская. Душа египтянина поймет ее. Я поздравляю тебя, мой друг, аль-Хамиси. Совершенствуй свою лиру. Она принадлежит не только тебе, она принадлежит всему народу Египта.

— Благодарю вас за добрые слова! — промолвил взволнованный Абд ар-Рахман.

А мудрый старый человек посмотрел на аль-Хамиси умными глазами и подумал: «Он так молод, глаза полны огня, а на душе печаль. Должно быть, нелегкая судьба выпала на его долю».

— Мне понравился твой «Крик», — сказал Хаиль Мутран. — Ты растревожил мою душу.

Почему я смеюсь,
Если плачет распластанный ливень,
Если солнце закрыто
Свинцовым щитом темноты.
Если ветер рычит,
Словно пес в опустевшей долине,
Где во мраке ночном,
Задохнувшись,
Погибли цветы?..

В этих строках трагедия, крик души. В них и печаль, и одиночество…