Рыцарь Железного Кулака

– Хамское. Настолько, что он отказался от ста золотых пибадурскими кронами, – сказал Страшила. – Я не вымелся сразу, как только он приказал. Я упирался и был убедителен. Кажется, волшебник струхнул. Мне надо было узнать причину. Вот он и объяснил, что порчу снять уже нельзя, что это и не порча вовсе, а самое настоящее проклятье.

– Кетракс идиот, – заключила Сибилла. – Но, надо отдать ему должное, – он хотя бы не отрицал наличие постороннего воздействия.

– Многие отмечали. Но, подозреваю, только затем, чтобы от меня отделаться. Как вышепоименованный алкоголик. Одни откровенно брезговали, другие разводили руками – мол, ничего не понимаю и не возьмусь, третьи не хотели даже пускать меня на порог, четвертые не давали разъяснений, а просто отказывали.

– А для чего ты приехал в Лорансаль, этот край куртуазности и поэтического вдохновения? – спросила чародейка. – На турнир? Это я знаю. А еще?

– Этого не было в черепушке у Зирвента? – сверкнул зубами огр.

– Не было, – не смутившись, ответила Сибилла.

– Деньги, которые я отдал за Наэварру, предназначались для гонорара одной чародейке… предположительно, – сказал Браги.

– Продолжай…

– Ну а теперь этих денег у меня нет. Я согласился на предложение Наэварры. Зирвент отговаривает, а я все равно пру, как бык на ворота. Не знаю, есть ли в этом смысл…

– Душевные метания… – произнесла Сибилла тихо. – Если бы мне сказали десять лет назад, что такое чудовище способно испытывать душевные муки, я бы лопнула со смеху.

– Не надо преувеличивать. Какие там муки? Буриданов осел просто не знает, какую из возможностей выбрать… Обе одинаково соблазнительны.

– Браги из Шидама, ты поражаешь меня все сильнее! Ну и как же зовут ту чародейку, с которой у тебя было связано столько надежд?

– Пацца Фиани. Говорили, она может, ибо зело великомудрая и опытная в подобных делах, – сказал Страшила, имитируя чью-то речь, очевидно принадлежащую «надежным источникам».

Сибилла уставилась на Браги, потом отвела взгляд, словно поняла, что позволяет себе слишком много. Ее руки, как бы невзначай, совершали некие движения.

– Пацца Феани, значит.

– Ты ее знаешь? – спросил огр.

– Знаю? В некотором роде. Пацца Феани – это я.

– О!

Это все, что Страшила смог сказать.

– Та страшная, как твердит молва, колдунья, живущая в мрачном замке Мраккмор, это я и есть. Сибилла из Геденбю.

– Не понимаю.

– Скажем, для того, чтобы замаскироваться таким образом, у меня были причины.

– Связь с эльфьим подпольем? – предположил Страшила.

– Отчасти.

– Хорошо. Не можешь, не говори. Остается вопрос. Могла бы Пацца сделать то, о чем пока однозначно не может сказать Сибилла из Геденбю? Вдруг окажется, что страшная ведьма знает больше прекрасной женщины с золотистыми волосами?

Чародейка покачала головой.

– Даже если бы ты приехал ко мне в Мраккмор, я бы не дала тебе однозначного ответа так быстро.

– Понимаю. Честно говоря, я устал от всех этих разговоров. Я доберусь до Источника, до Крепости Мечты, или как там ее еще называют. Сделаю то, что скажет Наэварра. А потом… Если останусь таким же, поеду в Блендибог, авось повезет попасть на турнир, грамота-пропуск до сих пор у меня. На турнире я, как всегда, надаю всем доблестным рыцарям по б*!*о*!*шкам, за что меня засудят, но ввиду очевидного преимущества не посмеют не дать приз и деньги. Я обрету еще некоторое количество потенциальных недругов, особенно из числа молодых и амбициозных рыцарей. И тех, кто считает, что нелюдям не место на турнире и в воинском сословии в частности. Я уеду в дальнейшие странствия – снова сворачивать шеи чудищам, с которыми не могут справиться люди или эльфы, истреблять разбойников и спасать принцесс. Кстати, давненько я этого не делал, соскучился. Все вернется на круги своя.

– А если не останешься прежним? – спросила Сибилла.

– Не хочу ломать над этим голову. Это причиняет лишние душевные муки. Когда состоится мое возвращение в человеческий облик, я буду думать, как поступить. Не раньше.

– Здраво. Но что бы ты сказал, если бы я, Пацца Феани, предложила тебе свои услуги? И тебе не пришлось бы платить сто пятьдесят флоринов золотом. Вообще нисколько.

– Зачем?

– Ну, предположим, старая страшная ведьма захотела бы помочь кому-то бескорыстно.

– Верю. Раз в год и палка стреляет. И ведьм ни с того ни с сего поражает мания совершать добрые дела. – Огр махнул рукой. – Нет, Сибилла, не надо жалости. Не хочу.

– При чем тут жалость?

– Мне кажется, ты вздумала пожалеть несчастное чудище, сходящее с ума от душевных мук.

– Ты так считаешь? – Сибилла сбросила свою иллюзию. Голубые глаза чародейки сделались злыми.

– Предполагаю. Наэварра хочет отплатить мне за то, что я помог ему. Я понимаю его мотивы. И принимаю их. В твоем случае, Сибилла, я не понимаю и не верю. Прости.

– Ты действительно ничего не понял, огр, – сказала чародейка.

– Я никогда не учился в Университете. Умом не блещу.

– По-моему, привычку изворачиваться ты приобрел у своего друга. Нет?

– Может быть.

– Я сниму с тебя чары, если ты согласишься.

– Но я еду к Источнику.