Рыцарь Железного Кулака

– Понятно. Готовых и однозначных ответов я не дождусь. Да и зачем? Я иду. Если Источник вдруг невзлюбит меня, если у него окажется неудачный день, точнее, ночь, и он захочет сорвать на мне свое скверное настроение, не поминайте лихом, братцы… На многое я не претендую. Попытка – не пытка, спрос – не беда. На всякий случай прощайте.

Эльфы молчали. Ламиталарс поднял руку, улыбнувшись.

– Что там желают друг другу огры, когда расстаются? – спросил он.

– Откуда мне знать? – ответил Браги из Шидама.

25

Черные ландыши росли повсюду, поэтому огр не мог не наступать на них. Шел, словно по раскаленным углям. Что-то окружало его, подбиралось вплотную, невидимое, подозрительно-внимательное. Огр не обладал чувствительностью чародеев к проявлениям Силы, но мог сказать наверняка, что это невидимое становится гуще, явственней и как бы тяжелее. Реликтовая магия Источника давала о себе знать. Страшила гадал, что бы это могло означать – его заметили и готовы пустить по тайной тропе или, наоборот, – сейчас дадут достойный отпор чужаку? Он на самом деле был здесь чужаком, скрывать этот факт не имело смысла. Как везде. Как всегда. В сказках, в частности тех, где главным героем был он сам, часто говорилось о том, что герой должен идти навстречу неведомому с открытым забралом и чистым сердцем. Что обязан освободить свой разум от суетности, неуверенности и прочей дряни, так свойственной смертным существам. И там, в сказках, Страшила так и поступал. Топал на рандеву с чудесами с открытым забралом. Сказочники врали, стараясь приукрасить свои творения. Когда тебе предстоит столкнуться нос к носу с тем, чего не понимаешь и боишься, ни о каком чистом сердце речь не идет. Герой отличается от негероя тем, что в состоянии перебороть страх. Браги мог – в большинстве случаев, в девяносто девяти из ста. Сейчас в его сердце поселилось немало червей сомнения, они грызли огра тем больше, чем ближе он подходил к каменному кругу. Насчет очищенного от скверны сознания огр мог бы сказать, что именно в этот момент в голове его крутится одна дурацкая мыслишка: если он вдруг станет человеком, надо ли ему будет отдавать долги? Те, что он заимел, обретаясь в облике чудовища. Топая по черным ландышам, этим странным символам эльфийского гнева и решимости, Страшила мучился финансовой дилеммой. Так отдавать или нет?

Из на удивление мелочных размышлений его вырвали крики белых сов. Браги поднял голову. Совы кружили над Источником, несколько сотен стремительных силуэтов. Птицы образовывали плотную веретенообразную фигуру и непонятным образом не сталкивались одна с другой, хотя и придерживались разного направления – по часовой стрелке или против. «Духи, они просто духи, – подумал Браги. – Потому и не сталкиваются».

Огр помедлил, чтобы посмотреть назад. Эльфы стояли неподвижно на ступенях полуразрушенной лестницы. Казались плоскими, вырезанными из плотной бумаги и обтянутыми тканью.

Много раз огр представлял себе этот важнейший момент, проигрывал в уме различные сценарии, старался подготовиться. Но сейчас понял, что к этому подготовиться невозможно. Оставалось идти вперед и надеяться на благосклонность судьбы. Проблема в том, что с некоторых пор Браги из Шидама, он же Рыцарь Железного Кулака, перестал верить в Судьбу.

Обругав себя за слишком откровенную демонстрацию нерешительности перед фрилаками, огр отвернулся. Каменный круг был высотой в две ладони. Время и погода его почти не коснулись. Эрозия не исказила контуров и мистической резьбы.

Браги задержал дыхание и ступил на большую круглую блямбу. Никакого сопротивления он не чувствовал, наоборот, перед ним словно открыли длинный широкий коридор. Совы продолжали кружить, оглашая ночь громкими криками.

Огр постоял, ожидая сам не зная чего. Посреди каменного круга древние мастера изобразили девятиконечную звезду. Стараясь разобраться во всех этих хитросплетениях линий и символов, Браги понял, что его скудные знания в области чародейства здесь не помогут.

Ничего не происходило.

Солнце поднималось и нагревало утренний воздух.

Страшила сделал два шага по направлению к девятилучевой звезде. Девять лучей. Девять миров. Девять остриев клинка. Девять…

Здесь было прохладно. Как бывает в середине мая утром, когда солнце еще не успело полностью прогнать ночную прохладу.

«Девять. Ты был девятым ребенком, Браги».

Он осмотрелся. Сочная зелень буквально искрилась, подступая к мраморной беседке с высоким полусферическим потолком.

«Значит, святилище все-таки имеется, – подумал огр. – Не там, так здесь».

Круглую купель, наполненную прозрачной голубоватой водой, окружали девять хрустальных сфер, установленных на золотых подставках. Каждая величиной со средний арбуз, идеальной формы, без изъяна. Браги посмотрел на воду. Небольшой бассейн просматривался до самого дна.

Потолок поддерживали девять колонн. За пределами беседки огр видел только заросли и небольшой участок голубого неба. Слишком оно голубое, отметил Браги, такого не бывает у нас.

«Где я?»

Ты был девятым ребенком, Браги».

«Кто это говорит?» А потом вслух:

– Кто говорит? Покажись!