Рыцарь Золотого Сокола

Значит, она ошибалась, приписывая ему честность и благородство. Он ничем не лучше своей матери и, вероятно, с самого начала намеревался предать ее.

За это время Джиллиане уже несколько раз предлагали отобедать, но она заявила, что не возьмет в рот ни крошки, покуда королева Мелесант не выпустит из темницы ее людей и не позволит им покинуть Фалькон-Бруин.

Между нею и королевой Мелесант завязалась заочная непримиримая борьба. Джиллиана готова была отдать свою жизнь и, значит, жизнь своего не родившегося еще младенца ради свободы последовавших за ней рыцарей.

Услышав знакомый лязг засова, она повернула голову к двери. На сей раз вместо служанки в комнату без стука вошел Эскобар Фернандес. На его тонких губах играла самодовольная улыбка.

Джиллиана с трудом приподнялась и села на постели.

— Я не приглашала тебя, — надменно сказала она. — Ступай вон.

Кастилец окинул ее пренебрежительным взглядом.

— Полагаю, что вам лучше разговаривать со мной, чем с королевой Мелесант. Вряд ли она будет с вами миндальничать, как я.

— Я требую, чтобы ко мне немедленно прислали мою служанку.

Он неопределенно помахал рукой и ухмыльнулся, явно не собираясь ничего предпринимать.

— Так ступай к своей королеве и передай, что я не намерена разговаривать с ее ничтожными рабами, — воскликнула Джиллиана.

Глаза Эскобара холодно блеснули.

— С вами буду говорить я — или никто.

— Что ж, стало быть, никто.

Он придвинул скамейку поближе к кровати и сел.

— Будьте же благоразумны. Королева сказала, чтобы…

Джиллиана молча встала и отошла к окну, давая ему понять, что разговор окончен. У нее кружилась голова, от слабости она едва держалась на ногах. Чтобы не упасть, она крепко ухватилась за подоконник и прислонилась плечом к стене.

— Видите, как плохо без еды! Королева уполномочила меня передать, что вы можете заказывать себе любые яства — кухарки Ее Величества сумеют приготовить все, что угодно. А вам необходимо хорошо есть.

Джиллиана продолжала молча стоять к нему спиной. Через некоторое время послышался его раздосадованный вздох.

— Рано или поздно вам все равно придется со мной говорить.

Она обернулась к нему и надменно вскинула голову.

— Скажи своей королеве, что я отказываюсь есть.

— Вряд ли она будет этим довольна, — пожал плечами Эскобар.

— Еще бы! Ей ведь придется потом объяснять Генриху, как вышло, что я умерла от голода у нее на Фалькон-Бруине. Думаю, король Англии не скажет ей спасибо, когда Талшамар навсегда отойдет к французской короне. Кстати, напомни своей повелительнице, что девиз на моем фамильном гербе гласит «Смерть, но не бесчестье!» Освежи в ее памяти также то, что моя мать была верна этому девизу до конца. Я намерена последовать ее примеру.

Лицо и шея Эскобара побагровели от сдерживаемой ярости.

— Вы не сделаете этого! Подумайте о младенце!

— Довольно слов, жалкое ничтожество! Ступай вон и передай своей королеве все, что я сказала.

Эскобар рывком распахнул дверь и как ошпаренный выскочил из комнаты. В глубине души он надеялся уломать упрямую королеву Джиллиану и тем самым снова заслужить расположение Мелесант, однако — увы! — его надеждам не суждено было осуществиться.

Вообще талшамарцы, все как один, внушали королевскому сенешалю безотчетную неприязнь: на его взгляд, все они были чересчур заносчивы, и он нисколько не сомневался в том, что их королева, дай ей только волю, действительно уморит себя голодом.

Мелесант ждала, когда Эскобар подойдет к ней поближе.

— Ну что, видел Джиллиану?

— Видеть-то видел. Но она упряма как ослица. Мне было противно с нею разговаривать.

— Думаю, что и ей с тобой тоже.

— Она отказывается есть. Готова умереть вместе с нерожденным младенцем, если вы не предоставите свободу ей самой и всем ее рыцарям.

Мелесант резко обернулась, взметнув пыль подолом своего широкого платья.

— Нет! — в ярости вскричала она. — Я не дам ей этого сделать! Она покорится моей воле! Я должна ее заставить, иначе все теряет смысл.

— Не знаю, Ваше Величество…

— А что ты вообще можешь знать — ты, ничтожный пигмей! — кричала королева, вымещая на нем свою злобу. — Что может понимать рожденный простолюдином в поведении августейших особ?

Он мог бы напомнить Мелесант о том, что она сама отнюдь не королевских кровей, но сдержался. По-видимому, ненависть к молодой королеве еще усугублялась тем, что Джиллиана в отличие от нее была рождена для власти.

— Ваше Величество, но как вы заставите ее есть?

Мелесант в раздражении металась по комнате.

— Я должна подумать, должна найти какую-то уловку!.. Если младенец погибнет — все пропало.

— Она требовала прислать, к ней служанку. Может быть, той как-нибудь удастся ее уломать?

— Я вижу, ты так и не понял, что за народ эти талшамарцы, у них какие-то дикие понятия. Эта служанка вовсе не станет ее уламывать, она скорее сдохнет от голода вместе со своей госпожой, чтобы только досадить мне. Ненавижу!.. — в бессильной ярости потрясая кулаками, воскликнула она. — Ненавижу всех талшамарцев, всех до единого!

Эскобар проворно попятился.

— Может быть, прикончить ее рыцарей? Тогда она не сможет выдвигать вам условия.