Рыцарь Золотой Ладони

— А где же завтракают монахини? — спросил он в пространство и причем по-русски.

— А у них отдельная трапезная, — по-русски ответил ему сосед, методично пережевывающий гуляш. — Ты тоже из России?

— Не совсем. У меня в России бизнес. А так я американец. Джереми Максфилд.

— А не поверишь! Ты так по-русски здорово говоришь, почти без акцента.

«Надо же так засыпаться!»

— Я просто очень много времени провожу в России. А вы?

— Давай на «ты». Меня зовут Гоша Сковорода. Я из Люберец.

— Как же ты сюда из Люберец попал, Гоша?

— Да вот… Нагрел налоговую инспекцию на пять лимонов, мне и посоветовала бабулька одна, гадалка, сюда приехать. Мол, и отсидишься здесь, и душу просветишь. Вот, второй месяц тут живу. Работаю при монастыре, привык. Красота здесь, покой. Я как сюда приехал, мобильник свой выкинул. Все, никому меня не достать!

— Понятно.

— А ты чего ради сюда подался?

— Да я тут не один, с женой. Хотим помолиться о даровании детей. Живем вместе уже пять лет, а детей все нет и нет.

— А хочется детей-то?

— Конечно, хочется. Что зря небо коптить? Надо чтоб наследники были.

— А покажи жену-то. Где она сидит?

— Да вон, в голубом джемпере.

— И с серебряной цепкой на шее? — Да.

— Слушай, мужик, где ты такую симпотную бабу себе нашел? Хороша. В моем вкусе.

Виталий чуть не подавился печеной картошкой и нейтрально сказал:

— Вообще-то раньше она была покрасивей…

— Джереми, мать твою, у тебя жена красавица, а ты все никак не можешь детей завести! Да я бы с такой вообще не слезал!

Последние слова Гоша сказал слишком громко. На них за оглядывались, зашикали.

— Извиняюсь, — по-английски сказал Гоша. — Прошу не обращать на меня внимания.

Все вернулись к своей трапезе, а Гоша прошептал:

— Вообще-то тут не принято за едой базарить. Ты извини.

— Да ничего.

— Но жена у тебя просто шик. Потом познакомишь?

— Познакомлю.

— О, все, затыкаюсь. Монашка идет житие святой Вальпурги читать. Тут так положено — за едой всякие душещипательные истории слушать.

Маленькая монахиня в серых одеждах встала на специальное возвышение в центре трапезной и раскрыла большую толстую книгу.

— Братья и сестры! — возгласила она. — Сегодня вы услышите повесть о том, как святая Вальпурга одолела кровожадного охотника за ведьмами.

«Во времена оные в Германии было запытано и сожжено более ста тысяч ведьм. Ряд наиболее трагичных процессов над ведьмами имел место в одна тысяча шестьсот двадцатых годах в небольшом герцогстве Бамберг. Этим герцогством правил Готфрид фон Дорхайм. Он даже получил прозвище «ведьмин епископ». Ко времени прихода фон Дорхайма к власти в Бамберге уже вовсю охотились на ведьм. При Дорхайме была построена специальная тюрьма и пыточный зал, в котором иногда пытали сразу тридцать заключенных. Пытки были правилом ведения процессов и применялись с особой жестокостью. Под пытками обвиняемые признавались в том, что посещали шабаши, вступали в связь с демонами и совершали другие преступления против веры. Пальцы и суставы несчастных зажимали в тиски, жертв погружали в ванны с ледяной водой и известью, сажали на железные колья и подвергали другим нестерпимым мучениям. И так продолжалось бы долгое время, если б за несчастных не вступилась сама святая Вальпурга. Она предала себя в руки «правосудия», и когда прошла все пытки и осталась невредимой, ум у фон Дорхайма повредился. Он повесился, как проклятый Иуда, и с тех пор в Бамберге прекратились всякие пытки и преследования ведьм».

— Так вознесем же молитву святой Вальпурге, которая защищает нас! — Этими словами чтица давала понять, что трапеза окончена.

Все встали и хором, повторяя за чтицей, проговорили молитву святой Вальпурге.

Из трапезной вели две тропинки. Одна к монастырскому комплексу, а другая — в сад. Виталий решил подождать своих дам в саду и протелепатировал об этом Катю.

Сад оказался прекрасен. Апрель здесь, в монастыре, был месяцем цветения невыразимо очаровательных цветов. Нарциссы, тюльпаны, гиацинты и крокусы покрывали клумбы сплошным ярким ковром. Цвели яблони и сливы, от молоденьких листьев смородины шел чудесный пряный аромат. У Виталия даже слегка закружилась голова от всего этого ботанического шика. Он подошел к клумбе с тюльпанами и вознамерился было сорвать один цветок для Кати, как вдруг услышал за спиной тоненький голосок, проговоривший на английском:

— Извините, но рвать цветы здесь запрещено.

Виталий обернулся. На него смотрела девушка в скромном монашеском одеянии. Правда, лицо ее не было прикрыто вуалью, как у монахинь, и Виталий увидел, что лицо это очень красивое. Высокие дуги бровей, очаровательный вздернутый носик, пухлые, почти детские губы… А глаза! Какой же красоты у этой девушки были глаза!

Убийственная просто красота!

Виталий понял, что потерял голос, а девушка продолжала смотреть на него спокойно и внимательно.

— Простите, — наконец выдавил Виталий. — Я не знал, что цветы рвать нельзя. Я здесь только второй день, еще не знаю порядков.

— Понимаю. Как вас зовут?

— Ви… Джереми Максфилд.