Рыцарь

– Вот скажи, батька: кто бы мог удержаться и не глянуть вниз? То-то же… Но как только я выпустил Ханджара из виду, этот, гм… витязь, шагнул вперед, выбил у меня из рук саблю и тут же ткнул острием меча в грудь. Не сильно, но кровь выступила… И поединок закончился. Так я спрашиваю, разве ж это по-честному? Неужто такой обман может считаться победой?

– Хо-хо-хо… – рассмеялся довольный Островид. – Потешили старика… Хотя, справедливости ради, стоит заметить, что харцыз правильно обижается. Ведь Испытание не обычный бой, где требуется только убить врага. А каким способом – неважно. Главное – результат. Что же ты, Ханджар, не уважил честь нашего Медведушки? Не скрестил с ним крицу?

– Да я уж сто раз объяснял, – чуть раздраженно ответил Владивой. – Да только он и слушать не желает.

– А ты еще и мне скажи. Может, я как раз твой резон пойму, тогда и есаулу придется с нашим мнением согласиться…

– Нужен он мне больно, батька Островид. Ты же понимаешь, что пройти Испытание и объединить в одно крепкое войско все разрозненные и независимые курени совершенно разные вещи. Одних только старых традиций сколько ломать и искоренять придется, прежде чем харцызы научатся хотя бы прислушиваться к моим приказам. Я имею в виду не только в походе… Невпроворот дел! А единственный человек во всей Вольной Степи, который мне доверяет и дельный совет подать сможет, будет в кроватке раны зализывать… Вот я и решил слукавить чуток. После умением размахивать оружием мериться будем, когда предначертанное исполним, когда от нас уже чуток меньше судьбы других зависеть будут. Разве не прав я, Али Джагар?

– Что ж, – вынужден был признать Островид, – верно рассудил… Но, во-первых, откуда такая уверенность взялась, что ты Медведя, а не он тебя в кровать уложит? А во-вторых, не стоит за своей важностью и нужностью от повседневности прятаться. Так и уважение потерять недолго… И если б ты, Ханджар, от поединка с Медведем не во время Испытания, где и без того удаль свою показал, отклониться попробовал, прости, но я бы тебя не понял и в искренности столь неблаговидного поступка усомнился. Оттого и Медведь на тебя обижен…

– Думаете, мне приятно? – воскликнул Владивой. – Да хоть сейчас сабли скрестим, если вы меня трусом или подлецом считаете!

– Угомонись, Ханджар… – успокоительно похлопал его по плечу провидец. – Если б мы и впрямь так думали, то Медведь бы с тобой сюда не приехал. Да и я иные речи вел. Слова мои – урок на будущее. Лучше на первый вопрос ответь: из-за чего ты стал настолько уверен в себе, что начал подобные фортели выкидывать?

– То отдельная история… – посерьезнел Владивой. – Видение мне было, и не только…

– Видение? – переспросил Островид, заинтересованно поворачивая к нему незрячие глаза. – Давай рассказывай. Если ты еще не позабыл, то из нас троих именно я провидец и толкователь…

– Да я, собственно, даже и не знаю, как выразиться. Словом, Мать во сне мне объявилась…

– Ну и что? – не понял Островид. – В трудную минуту люди часто видят образ своих, особенно покойных родителей…

– Подтверждаю, – докинул Медведь. – Со мной тоже один раз такая история приключилась…

– Опосля поведаешь… – оборвал его провидец. – Я очень внимательно слушаю тебя, Ханджар. Продолжай…

– Нет, это не моя матушка была, а как бы Праматерь всего и всех… – Владивой засопел раздраженно. – Старец, я же не хранитель, а воин, поэтому не умею так гладко объяснить, чтобы все сразу понятно было. Но я это чувствовал!.. Клянусь!

– Да ты не кипятись, Ханджар… – успокоил витязя Островид. – Я – верю, верю. Начни сначала… и не думай о словах, говори, как придется. Я пойму.

– Хорошо, – Владивой улегся удобнее на левом боку, подперев щеку ладонью, собрался с мыслями и продолжил:

– Как вечернюю передышку объявили, прилег я на минутку, ногам роздых дать, да, видно, задремал. И вдруг чувствую, кто-то прикоснулся к моей голове… Скорее, не притронулся, а как бы погладил, что ли… ну, как мама ребенка ласкает. И мне стало так хорошо и покойно, как никогда прежде. А потом я увидел ее – женщину. В обычном белом платье, волосы прикрыты какой-то простенькой накидкой. Но я не видел в ней женщины, то была Праматерь! Я не запомнил ни ее слов, ни взгляда, ни лица… Да мне и неважно было все это… Понимаешь? Детям же не надо сравнивать свою матушку с кем-либо, чтобы знать, что она у них самая добрая и красивая. Сколько длилось то наваждение, я не знаю… Но когда пришло время выходить в круг, я понял, что полностью исцелен, а сил у меня стало даже больше, чем перед началом Испытания…

– И тогда Ханджар сказал, обращаясь к старейшине, – вмешался Медведь. – «Сколько можно дурачиться? Пускай ваши воины по двое-трое в круг выходят, что ли. Вторая ночь на исходе, а я еще и не вспотел даже…» Вот тогда я и рванул в круг, словно за мной волки гнались.