Рыцари без страха и укропа [СИ]

В воде петляющей меж холмов реки, кажется, плещутся сёстры солнечных дев — русалки. Их можно увидеть в водных брызгах, услышать то, как они говорят между собой, в журчании воды. Нет, всё-таки иногда кажется, что жизнь хороша и жить хорошо! Тем более что река на солнце блестит даже красивее, чем любое золото, красивее, чем доспехи приближающихся стражников… Стоп, доспехи?!

— Кто вы, и по какому праву ходите по этой дороге?! — грозно осведомился стражник. Эймерик нервно икнул, пытаясь понять, не был ли он раньше в этом словно игрушечном городке и не украл ли тут чего ценного ненароком.

Переговоры решила взять на себя принцесса. Грациозно проковыляв вперёд своих спутников, она отчётливо проговорила:

— Мы направляемся в Ла-Венар, и вынуждены пересечь территорию вашей деревни. Кстати, вы не подскажете, где здесь можно остановиться на ночлег? Конечно, до темноты ещё далеко, но мы устали, и…

— Постойте-ка. Прежде чем зайти на территорию нашего города, вы должны заполнить небольшую анкету, — передав своё оружие напарнику, стражник словно из воздуха извлёк маленький свиток и перо. После он посмотрел на путников. Его взгляд остановился на Нимруиле:

— Имя?

— Нимруил.

— Раса?

Юноша замялся:

— Ну-у, моя мама была эльфийкой, а отец полукровкой — наполовину демоном, а наполовину…

— Ясно, так и запишем — демон, — кивнул стражник и что-то отметил в своём свитке. Ого, у него, похоже, перо, которым можно писать без чернил! Эймерик давно хотел себе такое — просто чтобы не приходилось постоянно выискивать чернильницу, когда нужно что-то написать.

— Так, последний пункт… Пол?

Вот теперь Нимруил действительно выпал в осадок, но после признал правоту стражников: глядя на эдакое чудо-юдо, нужно на всякий случай уточнять — мало ли.

— Мужской.

Удовлетворённо кивнув, стражник перевёл взгляд на Её Высочество. Та со скучающим видом смотрела по сторонам: видимо, ей не нравились подобные формальности. Хотя, если её дома мучили таким же количеством глупых вопросов, то всё понятно…

— Имя?

Эймерик в ужасе заткнул уши, но оказалось, что его волнения были напрасны:

— Эни.

Воришка перевёл дух. Уф, а принцесса быстро учится быть адекватным человеком! А может, ей просто самой надоело шпарить то жуткое количество имён, которыми её наградили добрые родители?

— Раса?

Происходящее становилось всё более идиотическим по своей формальности, но принцесса без запинки ответила:

— Человек. Самый обычный, чистокровный человек без примесей какой бы то ни было крови других рас.

Да уж, необходимое уточнение после генеалогический дебрей Нимруила. Надеясь, что на этом вопросы у стражей порядка кончились, Эймерик уже приготовился отвечать, как вдруг обладатель пишущего без чернил пера выдал:

— Пол?

Пара минут потребовалась Эймерику, чтобы сообразить: он серьёзно спрашивает, какого пола существо на каблуках и с грудью формата хорошей подушки. Похоже, Антуанетту этот вопрос тоже уязвил до глубины души:

— Я женщина, разве не видно?!

Неожиданно оба стражника выпучили глаза:

— Ты… Ты женщина?! Настоящая?!

— Нет, блин, деревянная! — огрызнулась девушка. Стражи порядка переглянулись, после чего, откашлявшись, синхронно произнесли:

— В таком случае, мы обязаны вас арестовать.

— Чего?! Вы головой стукнулись или у вас там от жары мозг сварился?! — взвизгнула девушка, которую бесцеремонно перекинул через плечо стражник, — Да я отцу пожалуюсь, он из вас котлеты сделает!

— Так и запиши — сопротивление при аресте, угрозы в адрес лиц, находящихся при исполнении, — заявил стражник. Второй послушно заскрипел пером, после чего перевёл взгляд на непонимающе хлопающих глазами от абсурдности происходящего Эймерика и Нимруила:

— А с этими что?

— Запиши их как сообщников, — лениво велел стражник. Тем временем на дороге показались ещё трое местных доблестных защитников деревни. Эймерик, наконец, отмер и заорал:

— Вы не имеете никакого права нас арестовывать! Это самоуправство!

Он ещё много таких воплей издал, пока покорно брёл следом за стражниками и Нимруилом в сторону городской тюрьмы. Это здание — единственное во всей деревеньке — оказалось не розовым и не сиреневым, а серовато-белым…

Армели

— И го-орькая доля выпала мне… Век молодой проведу я в тюрьме… — завывал Эймерик песню собственного сочинения. Через полчаса повторения этих двух строк Нимруил тяжело вздохнул:

— Тебя заклинило, или мне подсказать, о чём ещё можно спеть?

— Не мешай творческому процессу! — огрызнулся воришка, перебирая пальцами так, словно он играл на воображаемой лютне. Но поздно: теперь на прерывание «творческого процесса» решилась вскочившая с пола Эни. С воплем «Я так больше не могу!» она бросилась к решётке и принялась колотить по ней подобранным где-то на просторах камеры куском от кандалов.

— Вы-пус-ти-те! — орала Антуанетта, и Эймерик с Нимруилом дружно заткнули уши. Да, если тут есть стража, то они точно прибегут на шум: такое не услышать физически невозможно.

Неожиданно откуда-то из тёмной камеры напротив послышался сражающий наповал своей унылостью голос:

— Бесполезно. Никто не придёт…