Рыцари былого и грядущего. Том II

По свидетельству Камаля ад-Дина, измаилиты при Синане погрязли в пьянстве, мужчинам не возбранялось спать со своими сёстрами и дочерями, женщины носили мужское платье, а одна их них утверждала, что Синан есть истинный бог.

Конечно, это весьма недоброжелательное свидетельство и его нельзя полностью принимать за чистую монету. Вероятнее всего, Камаль ад-Дин рисует общую картину на основе случаев единичных, а порою явно исключительных. В Аламуте при Хасане II и в Масиафе при Синане сексуальный беспредел не был явлением всеобщим, но он-таки был, и он действительно логически вытекал из доктрины Кийямы. В основе своей эта доктрина сводилась к раблезианскому принципу: «Делай, что хочешь», и тут уж кто до чего додумается.

Делать богословский анализ Кийямы просто скучно. Это был «суп из семи круп», причём из любых семи круп. Хасан II, открывая «новую эру в религии» видел перед собой лишь одну задачу – окончательный разрыв с ортодоксальным исламом. До этого измаилиты были все же мусульманами, а теперь с этим окончательно было покончено – ни рамадана, ни намаза, ни запрета на свинину и вино, ни сексуальных ограничений.

После этого просто неловко читать у Ходжсона о том, что «ряд положений этой доктрины действительно совместим с некоторыми христианскими взглядами». Ряд положений сатанизма так же вполне согласуется с христианскими взглядами, но это не делает сатанизм и христианство родственными учениями. Кийяма – религиозный беспредел, куда можно было валить всё, в том числе и некоторые христианские идеи, перемешивая их с откровенной бесовщиной.

Главное, что тут надо понять: измаилизм, в отличие от христианства, не догматическая религия, его границы и очертания всегда были очень размыты. Эта расплывчатость и неопределенность ещё больше усилилась в период Кийямы. Фактически, ни один измаилит не смог бы четко и конкретно выразить, что есть измаилизм. Потому-то одни считали Синана богом во плоти, другие – имамом, третьи – представителем имама, четвёртые – реинкарнацией буквально кого угодно. Если в религии не определён даже статус центральной фигуры – религии фактически нет, есть лишь разглагольствования на религиозные темы.

Говорят, что Синан несколько раз подтверждал свою веру в учение о переселении душ и приходят к выводу, что он, вероятнее всего, разделял это учение. Самое смешное тут именно в том, что о религиозных взглядах Синана приходится строить догадки, никто и никогда толком не знал, что есть Кийяма, а что она не есть.

О характере симпатии ассассинов к христианству интересное свидетельство оставил Жан де Жуанвиль спустя восемьдесят лет после несостоявшегося обращения при Синане. Некий миссионер, брат Иво, побывавший в резиденции Горного Старца, поделился впечатлениями с Жуанвилем, о чём последний рассказывает: «Как обнаружил брат Иво, в изголовье у Горного Старца лежала книга, где были записаны слова, которые наш Господь говорил святому Петру, когда ходил по земле. Брат Иво сказал ему: «Во имя Бога, сир, почаще читайте эту книгу, ибо в ней записано немало добрых слов». И он сказал ему, что так и поступает: «Я глубоко почитаю моего владыку, святого Петра, ибо после сотворения мира, душа Авеля переселилась в Ноя, когда умер Ной, она переселилась в тело Авраама, а из тела Авраама она переселилась в святого Петра». Брат Иво, услышав такие речи, попытался объяснить, что верить в подобное негоже и произнёс при этом немало добрых слов, но тот ему не поверил».

Кажется, всё понятно – выдернув из христианства некоторые кирпичики, ассассины использовали их для возведения откровенно антихристианской постройки. Они заигрывали с христианством ровно постольку, поскольку им было позволено всё, в том числе и это. «Христианствование» было для ассассинов хорошим способом позлить мусульман, подчеркнуть свою непринадлежность к миру ислама, но они не сделали ни одного реального шага в сторону христианства, двигаясь скорее по направлению к тёмным индуистским культам.

Ассассины не могли принять христианство никогда и ни при каких условиях уже хотя бы потому, что в принципе отвергали любой религиозный догматизм, совершенно не воспринимая религию, как сумму неких строго установленных истин. Для них была абсолютно неприемлема мысль о том, что веровать надлежит именно так и никак иначе. Они слишком дорожили возможностью каждое утро, проснувшись, вносить в свою религию что-нибудь новое. У каждого измаилита был свой измаилизм, и Синан был для них неким «джокером», которого можно считать любой картой по усмотрению игрока.