Рыцари былого и грядущего. Том III

Сиверцев сразу отметил, что жаркое великолепно, а персики и виноград – изумительны, но не решился сказать об этом хозяину, который не чувствовал вкуса еды.

– Наверное, и во всей вашей стране дела теперь пойдут на поправку? – спросил Андрей.

– Да, я не сомневаюсь в этом, – по-прежнему грустно улыбнулся Сенан. – Подданные отмолили своего неразумного монарха и тем самым спасли сами себя. Мне даже не надо слать гонцов, я чувствую, что действие проклятия закончилось.

– А как называется ваша страна?

– Как называется? Не знаю. Страна и страна.

– А мы думали, что это Эфиопия.

– Может быть и Эфиопия. Когда страна только одна, нет необходимости как-то её называть. Теперь вы, очевидно, собираетесь в гости к пресвитеру Иоанну?

– Да.

– А вы уверены в том, что достойны видеть его и говорить с ним?

– Мы уверены в обратном. Мы не достойны даже того, чтобы с закрытыми глазами припасть к его ногам.

– Хорошо, – задумчиво произнёс Сенан. – Очень хорошо, что вы это понимаете. Я далёк от мысли, что вами движет праздное любопытство. С какой целью вы хотите увидеть пресвитера Иоанна?

– Мы хотим предложить свои мечи для последней битвы со злом, – сказал Морунген.

Это было неожиданно даже для Сиверцева.

***

Поутру винтокрылый гиппогриф легко поднял братьев на вершину горы. Вершина была абсолютно плоской (типичная эфиопская амба), искать место для посадки не пришлось, и Сиверцев посадил машину прямо у края.

Братья осмотрелись. Они предполагали увидеть здесь прекрасный дворец, но пока перед их глазами была только убогая хижина. В таких, наверное, хижинах и жили палестинские рыбаки. Братья в нерешительности остановились у закрытых дверей этого простого жилища, чувствуя, что не стоит входить без приглашения. Наконец, Андрей догадался сказать: «Мир дому сему». Сразу ничего не последовало, а примерно через минуту из дверей хижины вышел удивительный старец.

Он был одет в белоснежные одежды до самой земли, седая борода доставала ему до пояса, а такие же седые волосы лежали на плечах. Его благородное лицо словно светилось, а прорезавшие его лицо глубокие морщины почему-то совсем его не старили, казалось, он был и древним, и молодым одновременно.

– Мир вам, добрые рыцари. Знайте, что вы могли оказаться здесь только по Божьей воле. Никакими земными способами сюда невозможно попасть. Значит вы те, кому будет поручено дело великое и страшное.

Тамплиеры молча в пояс поклонились старцу. Они не знали, что сказать, все земные слова потеряли всякий смысл перед лицом пресвитера Иоанна. Теперь они не столько понимали, сколько чувствовали, кто он такой.

– Прошу пройти в моё убогое жилище и разделить со мной скромную трапезу, – сказал пресвитер.

Они прошли в маленькую тесную комнатушку, где едва помещался грубый, деревянный, впрочем весьма добротный стол и две простые лавки по обе стороны от него. Стены были голые, похоже, просто обмазанные глиной и сверху побелённые, но белизна их была необычайна, на земле вряд ли можно найти такой чистый белый цвет. В углу висела икона Спасителя, являя собой непередаваемое чудо. Она казалась объёмной, хотя вряд ли такой была, но лик Спасителя казался живым и одновременно не таким, как лицо живого человека. Икона передавала не столько телесную, сколько духовную сущность Сына Божьего, взгляд которого, казалось, проникал до самых потаённых глубин человеческой души и испепелял все грехи, оставляя одну только чистую радость.

– За что нам такое счастье? – невольно спросил Сиверцев.

– Не за что, – добродушно улыбнулся старец. – Это дар. За что безвестным галилейским рыбакам было даровано счастье стать учениками Сына Божьего?

– Они оставили всё и пошли за Христом, которого возлюбили всей душой.

– Так же, как и рыцари Храма. Рядом со Христом есть место не только для рыбаков. А Он таким и был, наш Учитель, каким вы видите Его на этой иконе. Помолимся же, чада.

Никто из них не смог бы потом сказать, как долго они молились. Может быть, минуту, может час, а может время исчезло. Язык, на котором старец читал молитвы, был неведомым, но совершенно понятым, как будто они всю жизнь на нём говорили.

– Теперь, прошу, не откажитесь от скромной трапезы, – сказал старец.

На столе уже стояли глиняный кувшин, четыре кружки и круглый хлеб на блюде. Старец налил всем воды из кувшина, преломил хлеб и подал каждому по куску. Хлеб был удивительно вкусным, так же как и вода, они сразу же почувствовали себя вполне сытыми, хотя каравай был не велик.

– Всю бы жизнь с удовольствием провёл на хлебе и воде, если угощать будете вы, – улыбнулся Милош.

– Я дам вам несколько хлебов в дорогу. О хлебе насущном вы уже никогда не будете беспокоиться.

– А что за дорога нам предстоит? – спросил Сиверцев.

– Дорога, по которой идут все люди. От рождения к смерти, из времени в вечность, через море зла к океану добра. Не я указываю путь, а Христос. Выбор на каждом шагу должны делать вы сами. Карты нет.

– Хорошо нам здесь быть, – промолвил Милош. – Может быть, отче, вы позволите погостить у вас?

– Я рад вам, добрые рыцари, но я в этом доме такой же гость, как и вы. Мы все на земле – гости.