Рыцари и Дамы Беларуси

Матушевич оправдался, но тень, брошенная клеветой, преследовала его до конца жизни. Даже став брестским кастеляном, он не мог чувствовать себя в безопасности — потому что в эпоху беззакония и продажности судов не чувствовал себя в безопасности никто. Однажды Матушевич нашел на дороге труп своего крепостного Данилы Кузьмичка. Оказалось, несчастного убили трое крестьян бандитского пошиба, принадлежавших ксендзу Буховецкому, заклятому врагу Матушевича. Убийство было жестоким и бессмысленным. Но только одного из трех преступников схватили и обезглавили. Другой убежал, а третьего враги Матушевича выкупили — не пожалели пятьсот золотых. Както на Мартина Матушевича наехал его же брат Адольф. Приказал своим крестьянам напасть на принадлежавшую брату деревню. «Наездники» начали забирать скот, а когда им оказали сопротивление, стали стрелять. Двоих опасно ранили. И опять никакого вмешательства закона… Впрочем, насчет всех злоключений Матушевича Адам Мальдис пишет: «Брэсцкi кашталян быў тыповым параджэннем феадальнага ладу, „залатой вольнасцi“. Ён сам тварыў беззаконне i сам жа стаў яго ахвярай».

Один из польских исследователей назвал Матушевича «адным з найбольш характэрных нашых прадстаўнiкоў гэтага рухавага веку». Был он и интеллектуалом, и поэтом, сочинял на польском и на латыни. Известны его переводы Горация на польский язык: «Зборнiк сацiраў вершам польскiм, адным з лiтоўскiх абывацеляў выкладзены». К переводам он написал предисловия, и в них высказал коечто из своих подлинных мыслей о дружбе с богачами. О том, что дружба эта «тужлiвая», что «клиенты» «не свабодны сказаць смела праўду», что им приходится «выконваць несправядлiвыя загады» и «баяцца панскай помсты i крыўды». Одно из своих стихотворений Матушевич подарил самому королю. Правда, с дополнением — породистой гончей, купленной за десять золотых и стог сена. Видимо, поэзия «в чистом виде» показалась поэту не слишком убедительным приношением.

Умер Мартин Матушевич в 1773 (по другим данным — в 1784 м) году, сколотив состояние, добившись почестей и званий. Но главный итог его жизни — это все же мемуары. Впервые они были изданы только в 1876 году, в Варшаве. Теперь все более известными становятся и в Беларуси. Ведь где еще можно вычитать, например, такую характерную черту эпохи: «Пiва не было, таму пiлi толькi ваду, з чаго ўпаў у вялiкую флегму i пачаў на здароўе слабець». Или как принимал брестский кастелян гостей: «Музыкi я не меў, дык сам iм граў часам на флейце, часам спяваў. Танцавалi мала не ўсю ноч. Назаўтра абед елi. Падараваў тады я Крапiнскаму каняшлапака коштам 24 чырвоныя злотыя, Пашкоўскаму, генералад’ютанту, фузiю францускую; хацеў Пятру Пашкоўскаму, ротмiстру, даць шэсць гузiкаў рубiнавых для кунтуша, але ён не хацеў ад мяне прыняць, мяркуючы, што хачу яго ад партыi князя Радзiвiла, гетмана вялiкага, на бок князя падканцлера перацягнуць».

В романе Мисявичюса Мартин Матушевич назван «старым вымуштраваным дворным служакам». Но этот человек переводил Горация, играл на флейте и пел… Не будем же брать на себя роль судей, а запомним еще одну колоритную личность нашей истории.

ЮДИЦКИЙ, СУДЬЯРАЗБОЙНИК ЮЗЕФ ЮДИЦКИЙ

(первая пол. XVIII в. — 1758)

Середина ХVIII века… Речицкий земский судья…

Каким вы представляете человека, занимающего такую должность?

Наверное, он в пудреном парике и строгой мантии, немолодой и суровый…

Возможно, речицкий судья Юзеф Юдицкий и был чемто похож на этот образ.

Но суды XVIII века в Речи Посполитой и ВКЛ — это вовсе не то, что мы сегодня представляем.

Сеймы и сеймики, трибуналы и суды иногда превращались не то что в ринги — в настоящие ристалища! Шляхта того времени была буйная, честь свою блюла. Как пишет Адам Мальдис, «не было такого шляхцiца, якi з некiм не судзiўся б: за абразу гонару, перанесены межавы слуп, здратаванае паляўнiчымi сабакамi поле. Працэсы цягнулiся дзесяцiгоддзямi, завяшчалiся наступным пакаленням».

Хроники того времени изобилуют забавными и трагическими казусами, происходившими на судах. Например, приближенный Кароля Радзивилла, легендарного Пане Коханку, Михал Володкович, известный дуэлянт и авантюрист, во время суда над ним в Минской ратуше выхватил саблю и с руганью ударил по столу, повредив распятие (невиданное кощунство!), а потом ранил одного из судей…

Разумеется, судей подкупали и запугивали. И, конечно, старались, чтобы в суде были свои люди. И уж какие страсти разгорались вокруг дележа должностей, как перетягивали на свою сторону голоса шляхты! В те времена шляхта пользовалась правом «либерум вето» — любой мог отменить решение суда, сорвать сейм. И магнаты беззастенчиво этим пользовались. Историки пишут, что в 1652–1764 годах 4 из каждых 5 сеймов были сорваны.