Рыцари Круглого стола. Мифы и легенды народов Европы

– Угости его пивом, – сказала с злобной усмешкой Лоухи одной из служанок, и та тотчас же поднесла Леминкайнену в каком-то черепке не пива, а прокисшего сусла. Заглянул внутрь черепка Леминкайнен и видит, что плавают в нем ядовитые ехидны, а по краям ползают черные черви и бегают зеленые ящерицы. Не задумался бесстрашный, порылся в дорожной суме своей, вытащил оттуда рыболовный крючок и им повытаскал из черепка жаб, змей, червей и ящериц. С улыбкой изрубил он их ножом и перетоптал ногами, а пиво выпил безвредно.

– Так-то ты меня угощаешь, хозяин, – сказал наконец Леминкайнен.

– Не жди от меня другого угощения, а убирайся вон: я тебя не звал.

– Ты, значит, и напоить не можешь гостя, который нечаянно забредет в твой дом?

– На, пей, – сказал Леминкайнену муж Лоухи и ударил в пол ногой; в ту же минуту у ног Леминкайнена появился прудок, наполненный грязной водой.

– Нет, я не теленок, что стану пить воду из лужи, – возразил он и махнул рукой; и тотчас же явился бычок с золотыми рогами и разом выпил всю воду в прудке.

Озлился хозяин, послал на того бычка огромного серого волка. А Леминкайнен опять махнул рукой и перед самым носом у хищного волка стал прыгать веселый беленький зайчик, который обратил на себя все внимание волка.

Видит муж Лоухи, что не одолеть ему будет Леминкайнена силой чар; он бросился к стене, сорвал с нее свой длинный меч и быстро подошел к Леминкайнену.

– Слушай, Леминкайнен, ты померялся со мной в знании страшных чар и заклинаний, померимся же теперь мечами: посмотрим, чей меч лучше.

– Где моему мечу равняться с твоим, – сказал Леминкайнен с насмешкой, – ведь мой уж весь поломался, ударяясь о кости врагов, весь зазубрился, разрубая черепа. А впрочем, я готов померяться в тобой и мечами. Только выйдем отсюда: не место здесь драться и тревожить честных гостей.

Вышли они на середину двора (а двор тот был обнесен частоколом и на каждом-то колушке было воткнуто по головушке, только на одном колу головы не было). И вот зазвенели мечи, посыпались искры от тяжелых ударов клинка об клинок, горячо нападал на Леминкайнена злой муж Лоухи и спокойно отражал его удары бесстрашный Леминкайнен; наконец, улучив минуту, он вдруг сам напал на своего противника и так сильно ударил его в грудь, что тот упал на землю. Быстро подскочил тогда к нему Леминкайнен, снес мечом с его широких плеч голову и с торжеством воткнул ее на пустой кол. Потом вошел он в покой, где все еще пировала Лоухи с гостями, и сказал ей:

– Не хотела ты мне дать пива напиться, так дай же теперь воды вымыть руки, запачканные кровью твоего негостеприимного мужа.

Кто может изобразить ярость беззубой Лоухи! Она стала бросаться во все стороны, кричать, махать руками, и вот со всех сторон, словно из-под земли выросли, являются сотни и тысячи людей, вооруженных с головы до ног, с длинными копьями, со сверкающими мечами в руках. Все они стремятся на зов старой ведьмы, все мрачно глядят на Леминкайнена. Видит он, что грозит ему беда неминучая и что в Пойоле ему нельзя более оставаться; выскочил на широкий двор, видит, что коня его нигде на дворе нет, и обернулся он сизым орлом, как молния взвился под облака и понесся быстрее мысли на родину, к своей старушке-матери.

Долго ли, коротко ли летел он, а только прилетел домой бледный, усталый и сильно расстроенный.

– Матушка, – сказал он, – ты права была, когда останавливала меня и уговаривала не ездить в Пойолу. Я навлек страшные беды и на твою, и на свою голову; сюда идут вооруженные толпы, их посылает старая беззубая Лоухи, чтобы отомстить мне и всей семье моей за смерть ее мужа, убитого мной. Что мне делать, куда мне с тобой укрыться?

– Обо мне не беспокойся, сын мой, я сумею укрыться от безжалостных врагов; что же касается тебя, то если ты дашь мне слово после этого шестнадцать лет сряду не вынимать меча из ножен, я укажу тебе убежище, в котором никому не удастся отыскать тебя.

– Матушка, даю тебе слово; только скажи мне, где же это безопасное убежище? Далеко ли от тебя и от родины?

– Далеко, сыночек, очень далеко; возьми отцовский челнок, садись в него и плыви в нем через девять морей в десятое. Там, посередине десятого моря, высится под водами скалистый остров. Весело живут на нем люди, ни в чем не нуждаясь; укройся там от преследований и живи беззаботно два года, на третий возвращайся под родимый кров.

На другое утро солнце застало уже Леминкайнена на море. Подняв белый парусок, быстро мчался он на своем легком челноке вдаль от родины и родимой матушки. Заботливая рука матери обложила его разными съестными припасами и всем, что могло ему понадобиться и в пути, и на чужбине. Немало времени плыл он – три месяца убаюкивали его беспокойные волны под вечер и будили своим плеском на заре. Наконец засинелся вдали желанный остров.

В то время на берегу острова сидело много женщин, и старых и молодых; одни ожидали сыновей, другие отцов и братьев, третьи дорогих женихов и мужей. Завидели они вдали на море черную точку и стали говорить: