Рыцари моря

— Вас отзывают, — сказала она тихо и поспешно. — На запад, а потом сразу на ремонт в Финляндию.

— А как же... аварийное дежурство? — глупо спросил он.

Ольга не скрыла усмешки:

— Начальству виднее. Все решено уже, послезавтра уйдете. И все!

Виктор обнял ее, но сам себе показался неловким и грубым, и Ольга была скована.

Он представил себе, как выглядело бы то, что он должен сейчас решить. Пусть даже не сейчас, но осенью, когда ледокол зайдет в Мурманск для смены экипажа. Списаться, ехать домой, уволиться из отряда. Потом — долгие объяснения с женой, слезы, споры, испуганные глаза дочери. Развод, суд, грязь — это, говорят, не бывает без взаимной грязи, иначе не разведут. Всплывет и переписка с Ольгой, до сих пор как-то обойденная в его доме молчанием. Потом — Певек, работа в порту. Зиму, лето, снова зиму и снова лето изо дня в день ходить на эти маленькие причалы и никуда не уехать долгих три года. Не будет ни ледокола, ни ежегодного праздника встречи с тундрой, с Лешкой, Олиных трогательных цветов.

И что она за человек? Кто ее муж, где он? Об этом так и не поговорили ни разу.

Ольга плакала.

— Подожди, ну, еще ничего не случилось, — неумело утешал Виктор. — Мы с тобой два дурня, поговорить не собрались за три года... Ну, что ты? Лешка свое получил, на всю жизнь западет ему наша водолазка. Это что, плохо?

— Какой ты...

— Подожди. А какой я — ты знаешь? Ты знаешь, что я привык уезжать из дома, привык!

— Значит, дом у тебя такой.

— И дочь свою я бросил. Ничего я ей не дал и не дам.

— Зато Лешке... Он не любил его, с самого начала. Ненавидел, я знаю! Он вообще к детям так...

— А я?

— Молчи! Ты все врешь, я знаю, я все вижу... Я ушла от него и решила: только тому доверюсь, кто Лешку сперва примет. И вот ты... Зачем же ты мне такое говоришь? Зачем было приручать нас?!

— Подожди. Успокойся. Ты нужна мне, ты знаешь. Я, может, только из-за тебя третий год сюда иду, эх ты! Но дай мне... понять. Что я буду здесь делать, надо решить заранее...

Ольга, закрыв глаза, в исступлении принялась его целовать. Виктор почувствовал — говорит глупость, ничего-то не нужно заранее, решать нужно — сразу, и только так.

Вдруг Ольга встала, тщательно вытерла слезы, поправила прическу.

— Все, все. Извини. Я просто устала. Ты ничем не обязан. Все хорошо, это я так. Извини.

— Оля... — Виктор шагнул к ней, перехватил ее движение к двери, повернул и вынул ключ. Потом с силой прижал ее к себе: — Слушай, да что мы... глупости все это. Разве нам было плохо? Мы же еще совсем не знаем друг друга...

Она не вырывалась. Сказала тихо и твердо:

— Не надо, Виктор. Не трудись. Спасибо тебе за Лешку. Он тебя не забудет... И знай, у нас в доме тебе всегда рады. А теперь собери мне его вещи...

Назавтра Лешка не пришел. Виктор ждал весь день, выходил на причалы, к проходной. В город, правда, не осмелился.

Через день ледокол вышел в море. Виктор стоял на корме, мрачно глядя на пустынный причал. Впервые за три года его не провожал никто.

Он не знал, что Лешка, тайком от мамы пробравшись в порт, выглядывал из-за стоящего на причале контейнера. Его никто не мог видеть, зато Лешка хорошо различал Виктора, стоящего на корме ледокола.

Лешке так хотелось побежать, увидеться еще раз с водолазами, с дядей Витей, услышать его голос, пощупать теплую медь водолазного шлема... Да вот мама запретила. Даже не запретила. Она попросила. А когда мама просит, это очень важно.

В первый день стоянки на Диксоне Виктор пришел на ледокол за полночь. Пришел не сам; его вели под руки двое матросов. Виктор, впервые за много лет, был вдребезги пьян.

Утром его вызвал капитан. Когда Виктор вошел в кабинет, капитан молча встал, извлек из холодильника сифон, налил стакан газировки и бросил туда таблетку. Таблетка быстро растворилась.

— Это импортное. Капиталистам очень важно по утрам быть в форме, а вечером всякое бывает. Вот и придумали. Безобидно и эффектно, я пробовал.

Виктор выпил.

— Ну что, пишите приказ. За систематическое... как там? — с ледокола списать.

— Значит, не хочешь в Финляндию?

— Чего я там забыл?

— Вот и я подумал. Нечего тебе там делать. Если подарок надо привезти, например пацану что-то, — заказ я принимаю. А ты мне там не нужен. Есть места, где ты нужнее, а?

— Я понимаю, это совет? — Виктор поднял взгляд.

— Правильно понимаешь. И делай выводы.

— Так это вы меня... толкаете...

— Я тебя не толкаю, неблагодарный. Я тебя побуждаю принять решение. Какое — это уж дело твое. — Но — безотлагательное, ясно?

— Ну, если так... спасибо. Но уж сделайте доброе дело до конца. Мне надо знать, иначе... Вот, допустим, нашу станцию вы набираете на навигацию во Владивостоке. А могли бы взять одного водолаза из Певека? Так же, на навигацию?

— Это на случай, если найдется чудак, которому Арктика за зиму не успеет надоесть, так? — усмехнулся капитан.

— Чудаков всегда хватает.

— Вот это разговор. Сделать-то все можно, если человек решил. А надираться — это, поверь, не метод.

Виктор встал, капитан взял его под руку.