Рыцари моря

В Нарву прибыли в начале марта. И прежде чем отправиться к меркатору Кемлянину, решили заглянуть в порт. У Месяца сердце щемило при мысли о том, что когда-то у нарвского причала стоял под разгрузкой их великолепный «Юстус». Придя в порт, увидели множество судов, кои зимовали здесь, вмороженные в лед. Любовались восхитительным видом кораблей, вдыхали влажный и по-весеннему теплый уже морской воздух. Потом спустились на лед и прошлись меж судов. Оживление царило вокруг, – скоро уж Нарова освободится от своего ледяного панциря, растают льды в заливе, и караваны купцов тронутся в путь, – а пока готовили корабли к плаванию: чинили, красили, драили, размещали грузы… Чайки стаями вились над портом, моряки бросали им хлеб. И вдруг среди других судов Месяц увидел свой «Юстус». От изумления и волнения у него перехватило дух. Но ошибки быть не могло – он слишком хорошо знал этот корабль. «Юстус»!… Это был «Юстус»!… Морталис наслаждался изумлением Месяца. «Да, да, господин Юхан!… – подтверждал датчанин. – Это наш корабль!… Я тоже опешил, впервые увидя его. Он, как капля на каплю, походит на «Юстус». И я подумал, что использую ту кольчугу наилучшим образом, если куплю этот корабль… Им владел один купец из Кенигсберга… Остальное же – прорезать порты, укрепить новые пушки и прочее – дело рук Кемлянина…»

Потом они увидели и самого Кемлянина – тот вместе с несколькими плотниками работал на палубе. Морталис сказал, что Кемлянин просится на «Юстус» кормчим, так как дела его конторы совсем плачевны, нарвская торговля чахнет; и опричники его невзлюбили, с каждым днем все плотнее обкладывают и вот-вот заставят ответ держать по какому-нибудь, ими же состряпанному, навету. От Строганова же помощи ждать уже не приходится: время идет и никого не милует, даже этого величайшего, умнейшего купца уложило под гробовую доску…; Сам богатейший Строганов не смог откупиться.

Здесь, у борта возрожденного «Юстуса», ученый Морталис произнес слова, которые, пожалуй, более других достойны, чтобы завершить ими это повествование. Датчанин сказал, что невыносимо тяжко честному человеку выходить на морской простор со знанием, что нет в этом просторе корабля справедливости; чего бы то ни стоило, но такой корабль должен быть, ибо под парусами его живет надежда. Так же и в жизни…