Рыцари моря

Видя серьезные приготовления россиян, купец Хольм опять перешел на язык брани, потом вдруг переменил тон и предложил Месяцу выручку за треть товара. Хольм сказал, что это необыкновенно большая пошлина, что с него еще никто не взимал такую. Однако Месяц отошел от края люка и некоторое время был вне видимости шведского купца. Вместо Месяца в светлом квадрате люка возник Копейка и сказал людям в трюме размещать груз разумно, чтобы он не бродил от борта к борту во время качки…

– Ну, хорошо! Эй, россиянин, где ты!… – крикнул Хольм, зная, что Месяц слышит его. – Я возьму тебя в пай. А остальных определю в абордажную команду. Все равно у меня недобор в людях… Подумай, россиянин: вы действительно не знаете моря! Безумцы! Вы потонете без меня в первый же шторм. Гроша ломаного не дам за вас!…

Здесь на палубу поднялись Хрисанф, Андрее и Верета. И они привели с собой человека с рыжими волосами и широким бледным лицом, и сказали, что человек этот спал в кубрике и до сих пор как будто не подозревает о происшедших на судне переменах. Однако оказалось, что сей рыжеволосый имел очень цепкий взгляд, чуткое ухо и хороший быстрый ум. Он сказал, что, лежа в кубрике, слышал все, происходящее наверху и произнесенное возле трюма, и без особых колебаний решил, чью сторону ему принять. Оставался же в бездействии он только потому, что опасался наделать шума своим неожиданным появлением. После этих объяснений он назвался. Это был Тойво Линнеус, штурман, по рождению финн, по вероисповеданию лютеранин. Имя Тойво дано ему было матерью; шведское прозвище Линнеус записали ему при крещении в протестантской церкви и с тех пор обязывали его говорить по-шведски и в общении с Богом, и в общении с братьями-финнами. Но он неплохо говорил и по-норвежски, и по-датски. Купец Хольм сказал Линнеусу:

– Ты скотина, Тойво! Едва только перенесли миску в другой хлев, как ты потянулся вслед за миской. Ты предал меня. А я между тем хорошо платил тебе…

– Ты не платил, а подставлял миску, – ответил Линнеус. – Вся команда для тебя были скоты. Мне не дадут солгать те, кто стоит возле тебя в трюме. Но я – штурман! Мое дело – море. Кем я стану на берегу возле твоей миски? А на корабле ты уже не хозяин – это правда.

И те четверо, что были в трюме вместе с Хольмом, также перестали видеть в нем хозяина, они сказали:

– Хватит торговаться, купец! Работай…

После этого Даниель Хольм не произнес ни слова. Он крепко сжал зубы и работал в трюме наравне со всеми. Те, кто прежде были ему слугами, отвернулись от него, поскольку судьба отняла у него корабль власти. По судьба не отняла его сил; а Хольм был сильный человек – из тех, кого поражения не ломают, из тех, кто вслед за поражением ищет победы.

Когда в трюме все грузы были уложены, шведов высадили на берег. Подняли якорь. Хрисанф, Андрее, Михаил и Фома, а с ними и штурман Линнеус занялись парусами. Копейка стал к рулю. Под слабым ветром когг тихонько сдвинулся с места и пошел вдоль берегазалива. Волны заплескались у бортов, закружили в кильватере птицы.

Даниель Хольм с угрюмым лицом провожал свой «Опулентус». Купец сокрушался о нем и в то же время не мог не любоваться им. Хольм вошел по колено в воду и смотрел вслед кораблю. Потом, сложив ладони рупором, он прокричал, чтобы все слышали на когге:

– Мировой океан не так уж велик. Мы встретимся еще!… Линнеус! Финская собака…

Глава 8