Рыцари морских глубин

Заместитель командира взвода старшина первой статьи Окунев вывешивал в классе длиннющие, во всю стену, схемы. Топливных, трюмных, масляных, гидравлических, электрических и воздушных систем подводной лодки. Чертежи отсеков, балластных цистерн, торпедных аппаратов, дизелей, гребных валов, прочного и лёгкого корпусов, аккумуляторных ям, рубочных люков и межотсечных дверей, аварийных захлопок, рулей и ещё много чего довелось узнать, изучить, вызубрить так, что и по сей день многое помнится.

По устройству ракеты «Р-13» и стартового оборудования были у нас учебники — технические описания с грифами на обложках: «Совершенно секретно». В ракетном классе, в секретной части, неразговорчивая молодая женщина через окошечко выдавала нам под роспись мешочки с технической литературой. Убедившись в целостности на них печатей, мы вынимали учебники, зубрили устройство боеголовки, двигателя ракеты–носителя, химические формулы состава горючего и окислителя. Для чего это нужно знать матросу — до сих пор ума не приложу. Во время обслуживания и пуска ракеты никому дела нет до того, как газогенераторы гонят топливо к соплам, в каком порядке взрываются пиропатроны, разрывая мембраны подачи горючего, на какой секунде отключится двигатель, с какой скоростью и на какое расстояние улетит ракета. И ещё многие другие сверхсекретные данные, которые не обязательно знать матросу, вбивались в наши головы. Зачем? Курсант Куличёв, не озабоченный желанием запомнить количество толкателей, отделяющих в полёте головную часть от ракеты–носителя, вздохнул громко и тяжко:

— И на фига мне эти толкатели?

Старшина первой статьи Окунев перестал водить указкой по схеме, поскрёб затылок, задумываясь, что ответить. Нашёлся быстро:

— Попал наш лётчик в плен к фашистам. Долго пытали его, били. Требовали рассказать устройство самолёта. А лётчик твердит одно: «Не знаю». Не поверили фашисты. Опять бьют, пытают, а лётчик ничего не рассказывает. Наконец, удалось ему бежать. Пришёл к своим, те спрашивают: «Ну, как там, в плену?». Отвечает лётчик: «Эх, ребята, учите лучше материальную часть самолёта…». Так–то, вот, курсант Куличёв. Это, конечно, анекдот. Но какой из вас ракетчик без знания материальной части ракеты?

После занятий мы складывали учебники в мешочки. Завязывали их и опечатывали: на дощечке с пластилином выдавливали оттиски бронзовой печаткой. У каждого курсанта на ремешке болтался у пояса бронзовый кругляшок с цифрой–номером закреплённого за ним секретного мешочка.

В просторном помещении учебного класса лежала на стапелях ещё одна ракета — «Р-11 ФМ». Меньших размеров, и естественно, меньшего радиуса действия. Преподаватели–инструкторы говорили, что «Р-11 ФМ» — прототип немецкой «ФАУ-2». Ракетами «Р-11 ФМ» оснащались дизельные подводные лодки проекта «Буки-611».

Кроме ракет, учебный класс был напичкан приборами пусковой аппаратуры, электронно–вычислительной техникой, механизмами стартового оборудования. Ответственный за содержание всех кабинетов, он же командир третьего взвода, главный старшина сверхсрочной службы Осинников предложил мне сделать макет–схему пускового стола.

— Вижу, парень, руки у тебя приделаны спереди, а не сзади. Освобождаю тебя от всех нарядов на время работы над макетом. Как, берёшься за дело?

Я согласился. И с того дня стал хозяйничать в секретном классе. После ужина Осинников наделял меня связкой ключей от первого этажа, где располагались классы и кабинеты. Я входил внутрь помещения, о котором слюнями исходили самые пронырливые агенты иностранных спецслужб.

За дверями вышагивал часовой, а я листал секретнейшее техническое описание, разворачивал схемы, сунуть нос в которые мечтали многие разведки мира. Щёлкал тумблерами, зажигал световые табло, открывал приборные панели, изумляясь цветовой гамме конденсаторов, сопротивлений, диодов, резисторов и прочей электронной бяки. Рисовал, чертил, красил, паял, выпиливал, вручную изготовляя недостающий в кабинете тренажёр.

Ярко сияли плафоны, пахло растворителями, красками, ацетоном, нитролаком, канифолью, изоляцией разноцветных проводов, кабельной резиной.

Я подолгу оставался один на один со сверхсекретным учебным оружием, взглянуть на которое хоть одним глазком — мечта любого шпиона.

Прохаживаясь по ракетному залу, я заглядывал через прорези в корпусе ракеты внутрь смертоносного летающего чудовища, сверкавшего полированными боками, хромом и никелем табличек, штекеров.

Бомба, сброшенная на Хиросиму — просто жалкая хлопушка в сравнении с «Р-13».

Я работал с увлечением и часто возвращался в кубрик за полночь. Стараясь не разбудить товарищей, тихо раздевался и ложился в постель. Скоро они начинали шмыгать носами и ворчать:

— Фу-у… Провонялся скипидаром как маляр.

К тому времени у меня появился дешёвенький, но довольно неплохой фотоаппарат «Смена», купленный в киоске «Военторга». Фотографироваться на плацу, за пределами роты не возбранялось. Фотоаппараты были и у других матросов.