Рыцари Новороссии

Она и определяет мироощущение и мировоззрение – отсюда западноевпропейские цивилизационные установки, и идеология укронацизма, она же религия, поскольку всякий нацизм проистекает из расизма, питаемого из религиозного источника – оккультизма=сатанизма. Не суть важно, что укры в массе русскоязычны и формально православные, глубинно – в силу иного мироощущения – они уже относятся к западной цивилизации с её расистским отношением к иным цивилизациям и народам. Наиболее близкий пример – сербы и хорваты: одна много веков общая история, один язык, одна культура – и что в результате? Ненависть, редкая даже для представителей разных рас и безжалостная взаимная резня. И вовсе не потому, что хорваты приняли католичество, нет, они приняли его уже вследствие изменения частоты этнического поля.

Пытаться сохранить единую Украину, примирить непримиримое – совершать ошибку, которая приведёт к миллионным жертвам, к полномасштабному геноциду русских. Посему определения «гражданская» и «братоубийственная» война – некорректны, попросту бессмыслены. Де факто укры и новороссы – граждане разных государств. И – давно не братские народы, с абсолютно разными этническими стереотипами, мироощущением, восприятием реальности. При таком раскладе, о каком братоубийстве речь? Мы для них – не братья, недочеловеки, подлежащие ликвидации представители низшей расы, «колорады». Они для нас – представители другого этноса, относящегося к враждебной нам западной цивилизации, более того – искусственно взращенные существа, гомункулы, запрограммированные на убийство всех, кто не подобен им. Один из мотороловцев так мне объяснил, почему воюет: «Я увидел по украинскому каналу ICTV сюжет о 5-летнем мальчике, умиравшем от ранения после минометного обстрела Славянска. Когда он умер, на экране появилась бегущая строка-комментарий: „Завернулась ещё одна личинка колорада“. Я посмотрел на своих спящих дочек, одной четыре годика, второй пять – встал и пошёл искать блокпост, на котором стояли наши с палками и газовыми баллончиками…»

Подчеркну, на территории несостоявшейся Украины идёт война не гражданская – этнокультурная, цивилизационная, метафизическая, религиозно-расовая. И то, что большинством участников этой бойни её религиозно-расовые основания не отрефлексированы, только усиливает и продлевает кровопролитие. Шестая колонна.

Есть камуфлированные обыватели, бойцы и воины. И есть те, кто недостоин даже поражения, ибо для них победа – это «мир» на любых условиях – только бы их не убивали.

Освободительная, справедливая война учит тому, что самый страшный враг это вовсе не свихнувшийся на идее своего иллюзорного превосходства нацист. Не финансирующий экстремистов и боевиков олигарх – марионетка международных финансистов, мнящих себя владыками мира сего. И не эти «владыки», дергаемые за веревочки наипоследнейшим в аду бесёнком. С ними всё ясно. Самый главный враг всегда – обыватели, духовные и социальные амебы, принимающие форму кровяных телец; человекообразные теплохладные, человеческое измерение которых сводится к гипертрофированным проявлениям инстинкта самосохранения. А поскольку таковых в любом социуме большинство – враг всегда за спиной, «враги человеку – домашние его». Они и есть та шестая колонна, которая плоды самых сиятельных, грандиозных побед обменяет на «дружбу, жвачку, рок-н-ролл», офисные радения и прелести шенгенской зоны.

В Семеновке, под непрестанными обстрелами приходилось бегать от базы к передовой позиции по замысловатому маршруту, – от блиндажа к окопу, от погреба к подвалу. Отыскал я замечательный погреб – сухой, перекрытие почти метр бетона плюс насыпь. Пересидел танково-минометный обстрел, смотрю, из ранее заколоченного дома топает крепкий старик. Покурили, поговорили. Выяснилось: приехал вывезти своё хозяйство, «всю жизнь добро к добру собирал, боюсь, разграбят, не вы, так армейцы». Когда расставались, я попросил не запирать калитку и погреб, пока снаружи откроешь – миной накроет. Хозяин с неохотой пообещал, проворчав: «дверь нараспашку – жди вора».

На следующий день петляем с Артистом (бронежилетов и касок у нас не было) под минами, кричу: «Сюда! Сейчас укроемся!» – к калитке, а она… на засове! А разрывы уже совсем рядом, осколки ветви над нами ссекают. Артист подставляет спину, я перелезаю, до крови раздирая грудь и ногу через заостренные прутья на заборе, вижу: засов перемотан проволокой… Артиста поневоле спас застигнутый на полпути к своей позиции боец из группы Корсара, ему в спину и вонзились, в двух местах прошив броник, минные осколки. Кое-как я справился с проволокой, тащим раненого к погребу… твою мать! – навесной замок. Пока сбивали – прилетел ещё осколок и тяжелораненного бойца проткнул насквозь…