Рыцари плащаницы

Когда Алиенора полностью пришла в себя, Иоакима рядом не было. Она приподнялась на постели. Иоаким стоял у столика и наливал в чаши вино из серебряного кувшина. Сквозь маленькие стекла небольшого окна пробивалось солнце, Алиенора ясно видела обнаженное тело любимого. Он был красив. Высокий, могучий, с длинными стройными ногами и буграми мышц на торсе. Античный бог! С девяти лет Алиенору обучал грамоте старый грек, которого ее родители называли "педайгос". Грека наняли, чтобы чудаковатый лохматый старик преподал Алиеноре древнюю историю и литературный греческий – дочери графа могло пригодиться. "Педайгос" учил хорошо. Он рассказывал ей о древней истории Рима и Греции, водил в маленький, заброшенный дворик при старой христианской базилике, где у осыпавшейся кирпичной стены притулились потемневшие от времени скульптуры. Грек объяснял девочке, какая из скульптур кого из древних богов изображает, и Алиенора с жадностью разглядывала обнаженные мужские тела. Грек заметил ее интерес и как-то, с помощью палочки-указки объяснил, как устроены мужчина и женщина, что происходит между ними, когда люди взрослеют. Педайгос говорил об этом спокойно и буднично. Алиенора, которая хихикнула, когда указка коснулась каменного мужского члена, далее слушала, широко открыв глаза. Из всех скульптур ей особо понравилась фигура Геркулеса. У древнего героя-бога были отбиты голова и левая рука, но даже искалеченный Геркулес пробуждал в ней восторг красотой своего мощного тела. Позже, в своих девичьих грезах Алиенора тысячу раз представляла будущего мужа именно таким. Нехватка у скульптуры головы как раз помогала грезить: на торс героя не составляло труда мысленно водрузить голову понравившегося юноши.

Грек завершил обучение и ушел, а пришедший ему на смену отец Бенедикт, худой и желчный монах, держался с ней строго. Он бил Алиенору по пальцам за малейшую ошибку в латинских глаголах, заставлял вставать на колени в наказание за не выученный урок. По наивности Алиенора как-то рассказала Бенедикту о своих мечтах. Монах сурово объяснил ей, что христианской девице непозволительно грезить о женихах. Совокупление мужчины и женщины Бенедикт обличил, как смертный грех, неохотно допуская такую возможность только в освященном церковью браке и то лишь для продления человеческого рода. Следствием проповедей отца Бенедикта стала неискренность ученицы. Алиенора почувствовала отвращение к правилам исповедуемой веры и перестала правдиво каяться в греховных помыслах духовнику. Зачем, если наградой за искренность следует наказание, сопряженное с унижением?

Грезить о своем Геркулесе она не переставала. Когда ей минуло шестнадцать, женихи роем закружили вокруг. Алиеноре доставляло удовольствие наблюдать, как они раболепно ищут ее внимания, заискивая и кланяясь. Среди соискателей ее ласк мало кто походил на Геркулеса. Если бы Алиеноре дали возможность выбрать, она бы конечно нашла. Но отец рассудил иначе…

Барон д'Азни мало походил на мужчину из ее грез, но Алиенора, поплакав, смирилась – отцам не перечат. То, о чем в детстве старый грек рассказывал ей с воодушевлением, в жизни оказалось мерзким: Алиенора даже стала подумывать, что зря обижалась на отца Бенедикта. С покойным бароном она ни разу не испытала того всепоглощающего блаженства, которое пришло к ней с Иоакимом. Это было не похоже ни одно ранее испытанное чувство! Ради такого Алиенора была готова терпеть даже странности любимого.

В первый же вечер Иоаким велел слугам принести лохань, налить в нее горячей воды и сам вымыл в ней баронессу. Алиенора сопротивлялась как могла, уверяя, что часто мыться вредно для здоровья, доброй христианке достаточно делать это раз в месяц, что в конце концов у нее есть Берта, которой одной доверено совершать омовение хозяйки. Но Иоаким настоял. Алиенора уступила: воспоминания о только что испытанном блаженстве были свежи, кроме того, она подумала, что Иоаким просто хочет хорошо рассмотреть ее тело – вдруг там изъян? Служанка сделала большие глаза, получив странное распоряжение хозяйки, но баронесса так грозно глянула в ответ, что Берта умчалась, не чувствуя под собой ног. Как только Алиенора сбросила одежду и забралась в бочку, Иоаким последовал следом и там так усердно исполнял роль банщика, что половина воды оказалась на полу. Баронессе такой способ омовения очень понравился.

Иоаким заставил ее спать без одежды, чему Алиенора тоже вначале противилась. Покойный барон никогда не требовал ничего подобного, для удовлетворения похоти ему хватало задранного подола. Но уже после первой ночи с Иоакимом Алиенора поняла, как это сладко – ощущать любимого всем телом, прижиматься к нему ночью под одеялом, чувствуя исходящий от него жар.