Рыцари свастики

«Уже после редакционного совещания, когда номер шел в печать, мы получили статью В. Биркнера «Призраки возвращаются!». Редакция журнала не могла оставить без ответа этот глубоко оскорбительный выпад против всего, что называется национальным, и считает своим долгом дать ответ на провокационные и клеветнические выпады господина Биркнера».

Далее следовала сама статья Реннтира.

Биркнер попытался прочесть ее сразу, на одном дыхании. Его напряженный взгляд скользил по диагонали, стараясь схватить главный смысл напечатанного. Как жаждущий припадает к сосуду и, не рассчитав сил, захлебывается его содержимым, так и он, потеряв смысловую нить, должен был вернуться и начать все сначала. Но, как это бывает часто в минуты потрясений, мозг не сразу регистрировал суть явления.

«…Люди, подобные господину Биркнеру, не способны мыслить национальными категориями. Лишенные здоровой национальной гордости, они ради жалких аплодисментов слева готовы предать анафеме прошлое нашего великого фатерлянда. Они готовы втоптать в грязь доблестные подвиги нашего вермахта и вместе с ними всю нашу историю. Нам наплевать, что думают другие. Для нас существует единственный высший критерий: интересы нашего фатерлянда. Мы оправдываем все, что выгодно Германии. И клеймим позором ее отступников. Тот, кто видит в «третьем рейхе» только плохое, тот предает память наших отцов, тот оскорбляет наше прошлое, а значит и нас самих, тот не достоин носить гордое и великое имя немца».

Биркнер перевел дыхание. Он чувствовал себя разбитым и пришибленным. Где-то внутри его копошилось некое неосознанное чувство вины, как будто он, не желая того, оскорбил незнакомых людей. Но рядом уже поднималось и росло озлобление против этого кретина Реннтира, отъявленного демагога и националиста.

«Напыщенный индюк», — раздраженно подумал о нем Биркнер и стал читать дальше:

«Я верю в немецкий народ. Я счастлив с моим народом, и я страдаю вместе с ним. Я горжусь моим народом. Я зол на мой народ. Я восхищаюсь моим народом, и я стыжусь моего народа. Все вместе это делает мою любовь такой глубокой и исполненной боли…

Общественная польза выше своекорыстия! Тот, кто отрицает этот принцип только потому, что он проповедовался национал-социалистами, тот враг государства и народа.

Я выступаю за принцип руководящей роли элиты в государстве! Элита нации должна вести за собой остальную массу…

Я заявляю о своей приверженности солдатскому духу. Тот не мужчина, кто не хочет быть солдатом. Именно солдатскому сословию должна оказываться наивысшая честь. Горе тому народу, у которого кинозвезда значит больше, чем офицер!

Фатерлянд для меня не пустой звук! Фатерлянд священен как источник моего духа. Я люблю и Европу, но не хочу, чтобы в ней мой фатерлянд был посмешищем! Мне больно, что немецкие политики стыдятся назвать себя патриотами.

Я заявляю о своей принадлежности к рейху. Рейх для меня не кончается границами Федеративной республики, он простирается далеко за ее пределами, везде, где некогда селились немцы и где звучал немецкий язык.

Я утверждаю: расы существуют. Тот, кто отрицает это, за деревьями не видит леса! У меня нет расистского высокомерия. Но я против смешения рас. Что господь бог разделил, то человек не должен объединять. Принцип: «Все люди равны» — это лишь куцая полуправда. Люди различны. Любой разговор с иностранцем подтверждает это.

Опыт истории учит — демократия без фюрера как судно без руля. Исключить из политики сильную личность, значит лишить народ мужской силы. Нельзя противопоставлять демократию и фюрера, ибо идеальный фюрер всегда демократ, а идеальный демократ является фюрером.

Это мое кредо. Так думаю я, и так думают мои друзья. В таком духе я учу молодежь и верю, что тем самым я служу моему народу и моему государству. И пусть меня осыпают камнями и проклятиями, я не откажусь от моей веры. Из-за этой упрямой веры я публикую свои мысли в «Национ Ойропа». И если нужно, я готов за свою веру испить чашу с ядом. Я не скрываю своих принципов. И если кто-то укажет на меня пальцем и воскликнет: «Он сам называет себя неофашистом! Он открыто объявляет себя сторонником теории «земли и крови», он выступает в поддержку фюрерства!», тогда я не побоюсь сказать: «Если все это называется неофашизмом, значит я — неофашист!»

— Ну и демагогия! — растерянно и зло произнес Биркнер. — Что ты скажешь по этому поводу, Хорст?

— Для меня ясно одно, — твердо сказал Вебер, — этот тип, как его там… Карл Реннтир, убежденный неонацист, который разыгрывает из себя оскорбленного националиста. Весь его пафос не стоит и выеденного яйца. Но это для тех, кто давно раскусил таких субчиков. А ведь еще осталось немало «старых борцов», есть еще огромное мещанское болото, для которого такие речи словно песни сладкоголосых сирен. И кроме того, неопытная молодежь, которая сгорает от готовности к самопожертвованию. Но никто не требует от них этих жертв, и только господа реннтиры толкуют им о зове крови, о чистоте расы, о фатерлянде, в служении которым они видят высший смысл жизни.