Рыцари свастики

— Наивный вопрос. Теми, кого ты интересуешь. А это понятие довольно растяжимое.

Биркнер задумался. Он во что бы то ни стало решил увидеть Краузе, чтобы выяснить у него некоторые подробности их встречи. Может быть, они прольют свет на таинственные обстоятельства, связанные с его преследованием. Ему нужно было, наконец, докопаться до тех, кто следил за каждым его шагом. Он знал, что если он этого не сделает, то эти люди расправятся с ним, когда им надоест заниматься его перевоспитанием с помощью мордобоя. И Биркнер твердо решил ехать в Ульм. Но он не хотел говорить об этом Хорсту. Иначе тот опять станет его отговаривать, а убедившись в бесполезности этого, поедет вместе с ним. А Биркнер не хотел этого. Жена Хорста и так ему простить не может, что Хорст из-за него подвергается опасности. Вальтер перестал бывать у них дома, потому что жена Хорста принимала его очень сухо, и ему почему-то неудобно было смотреть ей в глаза. Хорст мучился от этого, но ничего изменить не мог. Вальтер решил предпринять поездку в ближайший же свободный день и встретиться с Краузе один на один: не выгонит же он его в конце концов из дому.

13 июня рано утром Биркнер сел в свой «таунус» и подъехал к соседней бензоколонке. Его уже знали здесь и приветствовали как старого знакомого.

— Сколько? — спросил добродушный толстый малый, которого звали Зигфрид.

— Полный бак, — ответил Биркнер. Он посмотрел на небо. Не было видно ни облачка. День предстоял погожий, и настроение у него было отличное.

— Далеко собрались, господин Биркнер? — дружелюбно поинтересовался Зигфрид, вытирая ветошью руки.

— В Ульм решил прокатиться, — сказал, не задумываясь, Биркнер.

И тут же одернул себя: «Обязательно надо трепануться». Последнее время он приучал себя в любой ситуации держать язык за зубами. Но давалось это нелегко. Сказывалась естественная реакция всякого честного и общительного человека говорить, как правило, правду.

Биркнер постарался переключить свои мысли. День был хороший, дорога отличная. Предстояла интересная поездка. И ему больше ни о чем не хотелось думать.

Он включил свой «Блаупункт» 32. В машину ворвалась веселая мелодия. Пела Катарина Валенте. Биркнер любил эту певицу и с удовольствием вслушивался в ее энергичный, звучный голос. После песен Валенте раздалась знакомая дробь старого шлагера «Четыре колеса, один автомобиль». Вальтер поймал себя на том, что надувает щеки и в такт мелодии играет на губах. Ему нравилось его настроение: давно он уже не чувствовал себя таким беззаботным.

Дорога была свободная, и он к обеду добрался до Ульма. Остановившись в гостинице и перекусив, Биркнер вышел на улицу. В справочном бюро он попросил адрес госпожи Линдеман. В городе было несколько семей Линдеман, и он выписал все адреса. Когда Биркнер отошел от справочного бюро, он чуть не столкнулся с человеком, лицо которого он видел рядом со своей гостиницей. Это был господин лет сорока, среднего роста и весьма невзрачного вида. Трудно даже было определить по его внешности, чем он занимался. Сухощавое невыразительное лицо, изъеденное морщинами, тонкий нос и серые, тусклые глаза. В другое время, быть может, Биркнер и не обратил бы на него внимания. Но он только что приехал в чужой город и сразу же дважды приметил одного и того же человека. Биркнер не спеша пошел по тротуару в направлении к центру города: Прежде чем отправиться на розыски Краузе, он решил удостовериться, не следят ли за ним. Биркнер был далек от того, чтобы переоценивать значение своей личности, но горький опыт последних лет его жизни научил его некоторой предосторожности. Чтобы не оглядываться и не обнаруживать тем самым своих опасений, он подошел к большой уличной тумбе, сплошь оклеенной различными объявлениями.