Рыцари света, рыцари тьмы

— Истинно хвала Господу, что Годфрей выжил. С тех пор как он покинул Францию, мы более ничего о нем не слышали, хотя и надеялись, что он жив, но совет начал проявлять серьезное беспокойство, когда на протяжении нескольких лет от вас не приходило никаких вестей. Затем мы получили сведения, что судно сира Годфрея захватили корсары и что все погибли. Вскоре после этого мне в числе троих прочих было поручено разыскать вас. Кто-нибудь из них до вас добрался?

— Нет, вы первый явились ко мне, и, откровенно говоря, мне не терпится узнать новости.

— Они очевидны, мессир. Меня послал сенешаль и высший совет ордена, чтобы напомнить вам об обязанностях по отношении к братии во Франции.

— Об обязанностях… Ясно. А теперь просветите меня, если вам угодно, кто сейчас сенешаль ордена и о каких обязанностях вы так беспечно здесь упоминаете?

Де Фермон остолбенел, очевидно решив, что над ним подшучивают, но, поскольку сир Гуг ничего не прибавил к сказанному, он беспомощно заморгал и растерянно посмотрел на него:

— Сенешаль нынче граф… граф Гуг. Он был избран в прошлом году, после возвращения на родину, вскоре после смерти сеньора Амьенского Жана Туссена. А вы разве не знали?

— Не более чем вы знали о спасении Годфрея Сент-Омера. Откуда мне знать, подумайте сами, Фермон! Наш орден — закрытая для других община, к тому же окруженная секретностью. А это значит, что любая новость расходится крайне медленно, чтоб не наделать шума. Но я рад слышать о назначении графа — место сенешаля как раз по нему. У него для этого все склонности, и от такого управления всем будет только польза, а для ордена — тем более. Итак, напомните мне, какие обязанности вы имели в виду. Что они в себя включают и каким образом касаются лично меня?

Тот снова ошалело уставился на де Пайена, не находя нужных слов. Наконец он вымолвил:

— Ваши обязанности… — и неопределенно взмахнул рукой, — по отношению к ордену… его история и учение.

Де Пайен остановился под предлогом, будто хотел привести в порядок складки свободно ниспадающей одежды, а сам оглянулся, чтобы посмотреть, нет ли кого поблизости.

— Вы говорите много слов, де Фермон, но толку от этого мало. Как я могу отвечать за орден и его учение?

— Не за орден, мессир… Я хотел сказать — отвечать перед орденом… как и все мы.

Фермон откашлялся. Голосом, исполненным торжественности, он изложил Гугу хранящееся в памяти послание:

— Сотни лет — граф велел мне передать вам это слово в слово — все деяния нашего ордена были сосредоточены на том, чтобы создать условия, которые сейчас сложились и в Заморье, и в королевстве Иерусалимском, и в самом Иерусалиме. Сенешаль своими глазами удостоверился в готовности исполнения замысла, когда навещал эти места еще в бытность свою советником ордена. Но в тот раз его послали сюда лишь наблюдать и запоминать, и он был не уполномочен действовать по собственному усмотрению. Ему вменялось в обязанность вернуться и доложить совету все, что удалось увидеть и разузнать от собратьев. Он намеренно оставил вас здесь, in situ, учитывая то, что ему воспрещалось делиться с вами какими-либо сведениями за время его краткого визита. Он ведь пробыл здесь всего несколько месяцев, не так ли?

Де Пайен пожал плечами:

— Да, меньше года.

— Так вот, он шлет вам подарок… Вы, верно, заметили, что мой слуга вел за собой мула?

— Да, заметил.

— Сундук предназначается вам, это посылка от сенешаля. Она упакована и запечатана, и я вас попрошу, прежде чем открыть ее, убедиться, что печать не попорчена и не сломана.

— Там наверняка регалии?

Де Фермон заморгал от удивления:

— Да, регалии. Но как вы догадались?

— Никакого чуда тут нет, — улыбнулся де Пайен. — Когда мы в прошлый раз встречались с графом Гугом, мы как раз о них говорили. У него хранились все девизы ордена, но во время разбойничьего набега на их караван все было утрачено. Это произошло много лет назад, по дороге из Яффы в Иерусалим. Понятно, что нам негде было взять другие — оставалось послать во Францию за новыми.

Де Фермон важно кивнул:

— Что ж, сир Гуг, теперь знаки отличия и регалии нашего ордена вновь вернулись к вам и всей братии в Заморье. Моя же священная обязанность — сообщить вам следующее: сенешаль предписывает вам, сиру Гугу де Пайену, вспомнить о таинствах, которые вы изучали перед вступлением в братство, и, оглянувшись вокруг, осмыслить вашу миссию в Святой земле и найти пути привести эти таинства к высшему их исполнению.

Де Фермон смолк, а Гуг вдруг остановился, обхватив себя за локти.

— Привести эти таинства к высшему их исполнению… — наконец раздумчиво повторил он. — По-прежнему одни слова — и ни толики смысла. Вы сами-то понимаете, Фермон, что означают ваши речи? Я же никак не уразумею.

Тот словно не заметил вопроса и спросил:

— Вы слышали о графе Фульке Анжуйском?

— Найдется ли такой франк, который не слышал о нем? В Анжу хватает графов Фульков. Я встречался с Фульком Третьим и Четвертым, отцом и сыном. О каком из них вы говорите?

— Ни о том и ни о другом, мессир. Они оба умерли. Сейчас там правит граф Фульк Пятый. Он — один из старших в нашем ордене.